Летописи Дорна. Белый воин
Шрифт:
Принеся все свои пожитки, Ксандр, одевшись в свою куртку из волчьего меха сел, у костра намереваясь устроить смотр личным вещам. Одеваясь, он заметил, что его «модель куртки а-ля принц Ксандр», была искусно изменена чьими-то более профессиональными руками. Исчезла мешковатость и перекошенность, на смену им пришли правильные аккуратные швы из его же, кстати, ниток и лески. Торба, так и не потревоженная никем, всё еще хранила остатки уже испорченного коричневого картофеля и кусочков варёного мяса. Избавившись от начавших вонять
К одиноко сидевшему у костра принцу тихо подошла зеленоглазая Аная, сев рядом, она стала наблюдать за его работой. Отвлёкшись от лука, тот взглянул на молча сидящую девушку и, запинаясь, сказал, показывая на свою куртку:
– Мила…Велена…, – и указал на пещеру, сымитировав спящую малышку.
– Верея, – подсказала внимательно слушавшая Аная.
Саша, кивнув соглашаясь. Пантомимой он попытался изобразить шьющего человека и свой спальный мешок, указывая то на волчий мех, то на свою куртку. Сообразительная Аная догадавшись, переспросила:
– Ты хочешь, что бы из твоего меха пошили девочкам одежду?
Юноша, улыбаясь, закивал. Он попытался заговорить с ней на мелениэльском, но девушка отрицательно качая головой, ответила:
– Прости, я не понимаю твоего языка, хотя вижу, что ты прекрасно понимаешь мой. Как это может быть? Ты понимаешь, но не можешь говорить? Услышав новые слова, Саня ухватился за них:
– Это может быть, может… Я прекрасно понимаю твоего…м-м-м…языка…
– Твой язык, – снова поправила его Аная.
– Прости, твой язык. Но не…можешь…м-м-м…не мог-у прекрасно говорить…Ты говорить, говорить, говорить…я говорить…прекрасно…
– Ты хочешь сказать, Белый, сын Родэрика, что чем больше мы разговариваем, тем больше ты учишь мой язык?
– Да, Аная, дочь Икера Седовласа, – уже четко без акцента ответил Саша, чем очень удивил девушку.
– Но как так может быть? – изумленная Аная, не могла поверить в такое чудо.
– Может, – утвердительно ответил принц.
– Ты сказать, м-м-м, сказал-а, я – Белый. Я не понимаю. Как это может быть? – коряво спросил Саша.
– «Ксандр» на языке древних лоримов означает Белый, – ответила Аная.
«Значит это всё-таки Норта» – подумал он. Магнус рассказывал ему, что «нортийцами» островитян называли на материке, а сами же жители острова Норты называли себя «лоримами». Что же всё не так уж и плохо. Осталось только добраться до их столицы Мирольма и попросить у друга и союзника его отца, конунга Бьярна Железнолобого, переправить его на материк. Принц справедливо полагал, что конунг не откажет сыну и наследнику короля Меленвиля. Решив уточнить свои догадки, он спросил:
– Это Норта?
– Да это остров Норта, – ответила удивлённая Аная, похоже, необычный юноша для неё был словно магический сундучок с сюрпризами.
Стараясь больше не удивлять свою собеседницу, принц на время замолчал, якобы сосредоточившись на чистке
– Кто ты и куда ты идёшь? Подняв на разрумянившуюся девушку свои глаза, он честно ответил:
– Я, Ксандр сын Родэрика иду в Мирольм.
То ли удовлетворившись ответом, то ли просто не желая более докучать юноше, своими вопросами девушка замолчала, глядя на мирно пылающий костер.
Она единственная из женщин была одета в штаны, а на узком кожаном ремешке, перетягивающем её узкую талию, были заметны петли для ножен. Саша также, краем глаза, обратил внимание на её хорошую обувь и другие части одежды. Да и после того, как она назвалась своим полным именем, было заметно, как остальные женщины стали почтительней к ней обращаться. «Наверное, дочка какого-то местного вельможи, – подумал он».
Она тихо сидела у обложенного большими камнями очага, охватив руками колени. На ней не было украшений и косметики, которые привык видеть Саша на девушках её возраста.
Естественная и чистая красота, Анаи пленяла взор. Длинные светлые волосы, завязанные в хвост на затылке и сплетённые в толстую косу, обнажали длинную тонкую шею. Маленькие уши и курносый носик, делали схожей её с маленькой девчонкой, а красивый немного упрямый лоб, забавно морщился при каждом неожиданном ответе или вопросе Сани. Не смотря на всю изящность её ладоней, принц заметил на них мозоли, да и в движениях её гибкого красивого девичьего тела угадывались незаметные стороннему взгляду лёгкость и быстрота. «Видать папаша воспитывал по военному, – подумал Саша, бросая мимолётные взгляды на притихшую у костра Анаю».
Закончив чистить шеттир, который, будто благодаря за заботу, приветливо засверкал в свете пламени, принц обнаружил, что сидящая рядом Аная, положив подбородок на прижатые к груди колени уже сладко спала. Приподнявшись со своего места, он, осторожно подойдя к убаюканной бликами жёлто-огненного костра, девушке, мягко положил на её хрупкое плечо ладонь. От прикосновения она проснулась и по-детски поморщившись, подняла замутнённые от сна глаза.
Саша жестами указал на то, что бы она шла спать в пещеру, а он останется здесь у костра.
– Отлежался я уже на месяц вперёд, – сказал он по-русски, сонно поднявшейся девушке, не обратившей на его слова никакого внимания.
– Кстати, нужно будет завтра спросить у вас, сколько времени я тут провалялся, – добавил он, когда спящая на ходу Аная уже исчезла в тёмном проходе пещеры.
Он остался один. Костёр мерно потрескивал, облизывая своими огненно-рыжими языками каменные стенки очага. Вокруг было тихо и спокойно. Огромный серебряный диск луны выкатился на чистое звёздное небо, освещая своим мягким светом высокие остовы скального хребта и тёмную линию заснувшего леса.