Летописи вечной войны
Шрифт:
– Все на Акеми готовы, – уточнила Датэ.
Акемийцы считали вежливым обращение по фамилии, тем более – к комиссару. Однако на фамилии «Лиллиенллаэль» акемийский акцент неимоверно сбоил, так что танкисты переключились на фамильярную, но куда более простую в произношении «Диану».
Та не возражала. Она вообще удивительно легко сочетала традиционную комиссарскую риторику и необычную терпимость к промахам. Особенно это удивительно было потому, что в экипаж недавнего кадета назначили вместе с Антонием – присматривать за псайкером. Сути их взаимоотношений не понимал никто.
Лейтенант и
У них оставалось не так много времени. Максимум через три дня надо было выступать.
Кампания против еретиков длилась не так уж долго, пошло всего лишь третье ее десятилетие. В штабе сектора полагали, что охваченные ересью и поклонением Темным Богам миры получится усмирить скоро – и, как это часто бывало, ошиблись. Армия, управляемая князьями Бледного Безмолвия, оказалась мобильной и хорошо оснащенной – в ход шли колдовство, похищенная у Империума техника, и собственные изобретения служителей Хаоса. Шептались, что на стороне Безмолвных сражаются продавшиеся Темным Богам механикусы, но сами техножрецы это твердо отрицали.
В этих условиях контроль за перемещениями был особо важен. И потому Дезолон Прайм, планета, примечательная только своим расположением, внезапно приобрела большое значение.
Сюда высадились крупные силы Безмолвия, и их вел Аомард, один из князей-колдунов. Сразу же завязались жестокие бои, однако, благодаря прихотям варпа, на помощь СПО очень быстро прибыли несколько полков Имперской Гвардии.
В том числе и 77-й Акемийский.
Высунувшись из люка, Датэ Идзуми внимательно оглядела поле битвы.
Трупы, десятки, сотни и тысячи. Сильный бинокль легко увеличивал изображение и помогал разглядеть каждую рану; лейтенант медленно провела взглядом по полю.
Вот сплошные озера крови, руки и ноги валяются отдельно, лица отлетевших голов искажены предсмертным оскалом. Так действовали «Леманы Руссы». А вот те трупы попросту раздавлены, кости и плоть перемешаны в однородную кашу с примесью бледно-серой ткани формы. Это танки уже попросту прошлись гусеницами.
Вот часть поля выжжена, и за несколько километров доносится вызывающий тошноту запах горелого мяса. Куски плоти почернели и обуглились, отдельные неповрежденные кости выступают острыми обломками, иногда – почему-то очень белыми. Это стреляли «Василиски», снабженные особыми снарядами-«Выжигателями», способными создать испепеляющий жар при взрыве.
А вот и несколько громадных воронок. И там уже не разобрать ничего – они до краев полны тем, что было войсками Бледного Безмолвия. Теперь же все солдаты обратились в сплошное месиво из крови, костей и нечистот, щедро политое их же мозгами. Так и должно быть, когда чудовищный удар падает с небес и словно молотом уничтожает все, чего только коснется, будь то металл, камень, или тысячи человеческих тел.
Это уже поработал «Меч безмятежности».
Датэ опустила бинокль, чувствуя гордость за свой танк, и ласково погладила его броню. Зрелище не то чтобы оставляло ее равнодушной, но за два года на войне она уже привыкла к таким полям. Тем,
Лейтенант нырнула обратно в танк, устроилась на командирском месте за корпусным болтером. Привычно воткнула в ухо комм-бусину и скомандовала:
– Доклад по экипажу.
– Все на месте, – доложила вездесущая Сарутоби, – исключая Хараду и Нагакуру. Они кормят сладким тортом парня из шестой машины.
– Что? – поперхнулась лейтенант.
– Они перед боем поспорили, – меланхолично объяснил Антоний. – У кого меньше попаданий – тот съест сладкий торт. Весь. Спорили стрелки из главного калибра, естественно.
– А, вот как… – успокоилась Датэ, и тут же вскинулась: – Минуту! Окита!
– А? – отозвалась стрелок.
– Ты же сладкое обожаешь. Тебе этот торт – в удовольствие, а не в наказание.
– Ну да, – хихикнула Окита. – Но в шестом экипаже про это никто не знает.
По танку пронесся дружный смех. Датэ довольно заключила:
– Так держать.
– Они возвращаются уже, – негромко сообщил Антоний, – я чувствую.
Две девушки и в самом деле заняли посты всего через минуту, сияя улыбками.
– Ну и как торт? – поинтересовалась лейтенант.
– Съел до крошки! – торжествующе заявила Харада. – Хороший парень, выносливый. Надо к нему присмотреться.
– Да сколько хочешь, только в свободное время, – махнула рукой Датэ. – Антоний, проверь тишину.
– Минуту, – отозвался псайкер, закрывая глаза.
Армии Бледного Безмолвия были особенно опасны тем, что их колдуны умели скрывать подчиненных. Любой более-менее крупный отряд сопровождали постоянные чары – заметить войска и боевые машины можно было лишь в пределах прямой видимости, или точно зная, что они есть в этих местах. Орбитальное наблюдение результатов не давало; услышать Безмолвных было вообще невозможно. Этим еретики пользовались с большим удовольствием, подбираясь к имперским войскам незамеченными.
Поэтому выставляемые против Безмолвных армии усиливали дополнительными псайкерами, невзирая на риск. Именно потому Антоний и попал на борт «Меча безмятежности», и со своими обязанностями прекрасно справлялся.
Через минуту псайкер поднял веки и сообщил:
– В пределах моих чувств – ничего.
Датэ с облегчением кивнула и, неожиданно для себя самой, поинтересовалась:
– Антоний, кстати, я все хотела спросить. Как ты получил такое направление? Прямо на «Гибельный клинок», не просто в поддержку армии…
– Ну, Схоластика Псайкана вроде как нейтральна, – протянул псайкер. – Но даже там зачастую могут учесть отца у воспитанников, особенно если тот намекает.
– А кто твой отец? – удивилась Харада.
– Лорд-губернатор субсектора, – невозмутимо ответил Антоний, и все замолкли.
Может, кто и собирался задать еще вопросы, однако вмешалась Сарутоби:
– Приказ по полку. Переключаю.
– Внимание всем экипажам, – зазвучал в воксе звучный голос полковника Мацудайры. – Замечены крупные силы противника. 77-й Акемийский и 191-й Кетранский выдвигаются на перехват. Приказываю отрядам под командованием майора Тайра и «Мечу безмятежности» выдвинуться по семьдесят восьмому маршруту и провести удар с фланга.