Летописи Великого Похода
Шрифт:
– Не стоит тратить на раздумья время, брат. Сделанного не вернешь.
Сангвиний замер. Образы перестали сменяться, сон мгновенно обрел четкость, и Ангел мгновенно осознал, что сейчас он смотрит в глаза настоящему Магнусу, не порожденному разумом видению.
– Как ты сумел?.. – выдохнул Сангвиний.
– Брат, – Магнус сделал небрежный жест, – я все-таки не зря называюсь первым псайкером среди примархов. Здесь уже много дней бушуют силы варпа, защиты Дворца ослаблены. Я не могу проникнуть внутрь по-настоящему – но уж дотянуться-то до знакомого разума мне по силам. Особенно
– Твой голос всегда звучит так уверенно, когда ты говоришь о своем таланте, – не удержался от улыбки Сангвиний.
Алый Король усмехнулся в ответ.
– Я всегда им гордился, брат.
– Как и все мы – своими, – согласился Сангвиний. Он помолчал, оглядываясь: пространство вокруг было наполнено мягким рассеянным светом.
«Могу ли я доверять Магнусу?» – спросил он себя. Ангел и Циклоп выделялись даже среди примархов, отличались от людей сильнее всего. Возможно, потому они и сдружились; Сангвиний признавал, что частично по этой причине и поддержал идею о библиариях.
– Ты не веришь мне, – тихо сказал Магнус, и свет изменился, затвердев хрустальными стенами. Вокруг примархов сплелась комната, серебристые блики обернулись книжными полками, мягкое свечение – окном с просторным балконом.
– Как я могу? – откровенно ответил Сангвиний. – Ты сражаешься против нас, Магнус. Вместе с Хорусом и другими. Ты дрался с Руссом, и нарушил запрет Отца.
– Да, – мрачно отозвался Магнус. – Все это было. Глупо отрицать очевидное; Русс, конечно, любит приукрасить, но отдам ему должное – он не лжет.
Он оперся о стену, посмотрев сперва в сторону Сангвиния, потом – наружу, на все еще обретающее форму видение.
– Поверишь ли, если скажу, что я нарушил приказ, пытаясь предупредить об измене Хоруса? – тихо сказал он. – И что был готов погибнуть от рук Русса… но был готов погибнуть сам. Не отдать жизни остальных. Я ведь его практически пригласил, открыв доступ к планете; предложи он мне сдаться – я бы подчинился.
Магнус невесело засмеялся, ступив на балкон. Могучие медные руки легли на перила, ветер зашевелил рыжую гриву.
– Мои легионеры оказались смелее меня. Они посчитали, что не должны расплачиваться за мой грех – может, и правильно решили. Только благодаря тому и выжили.
Сангвиний последовал за братом – на балконе хватало места для обоих. Сейчас он по-прежнему молчал; Хорус как-то раз сказал, что Сангвиний умеет инстинктивно находить нужные слова, но сам Ангел знал, что и молчание иногда бывает более верным.
– Любые мои слова могут быть ложью, – продолжил Магнус, не поворачивая головы. – У тебя нет причин верить мне, брат – это признает кто угодно. Пожалуй, мне и просить не стоит.
Голос его звучал намеренно ровно, с той самой тяжестью, которая давила и на Сангвиния. Ангел покачал головой и впервые отвел взгляд от лица брата, поглядев на раскинувшийся внизу пейзаж.
Перед ним простирался город – блистающие под солнцем пирамиды, возвышающиеся над широкими чистыми улицами. Маленькие скверы зеленели через каждую сотню шагов, линии ровно посаженных деревьев соединяли их. В одном месте Ангел заметил группу людей, плавно
– Это Тизка, – внезапно понял Сангвиний. Он никогда не бывал на Просперо, но знал Город Света по описаниям.
– Да, – проронил Магнус, опершись на перила и не отводя взгляда от сияющих пирамид.
И, глядя на то, с какой тоской Магнус смотрит на просторы своего города, Сангвиний ему поверил. Не потому, что слова Алого Короля были так уж убедительны. И не потому, что обретаемое во сне сверхъестественное чутье подсказывало – он не лжет.
Просто Сангвиний знал своего брата. Магнус мог быть опасным, расчетливым и даже коварным – но он бы не сделал ценой намеренного предательства гибель своей планеты и ее людей. Точно так же как у самого Сангвиния не поднялась бы рука на Легион или Баал.
Он не стал говорить об этом и не стал расспрашивать о том, что именно, по мнению Магнуса, случилось на Просперо. Это могло подождать – потому что сейчас в уме Сангвиния всплыл иной вопрос, который и прозвучал вслух:
– Но что именно случилось?
Магнус поднял бровь.
– Я знаю тебя, брат, – пояснил Сангвиний, – и знаю защиты Дворца. Даже сейчас тебе было бы нелегко проникнуть – а ты псайкер и умеешь ценить усилия разума. Ты не стал бы тратить силы просто для разговора.
– Я хотел узнать, не притупился ли твой разум за время осады, – кивнул Алый Король, – и вижу, что не притупился. Ты прав, брат. Я пришел не только повидаться с тобой, хотя мы и не встречались давно… Последний раз разговаривали на Никее, не так ли?
– А до того так и не доиграли партию в регицид, – улыбнулся Ангел. – Я помню всю расстановку фигур, но не выпало времени встретиться и закончить.
Магнус с сожалением вздохнул. Сангвиний скрестил руки на груди и развернул крылья; несколько секунд они молчали.
– Близится перелом, – тихо произнес Алый Король. – Я не знаю, что творится в остальной Галактике – вернее, знаю не все, – но Хорус беспокоится. У обеих сторон истекает время: чем больше сил теряют Хорус и Император, тем меньше у них останется для удержания Галактики. Они оба – стратеги. Они это понимают.
– Они оба согласятся решить все одним ударом, если представится возможность, – понял Сангвиний.
Удар по вождю. Древний, но не теряющий силы прием; некоторые армии могли бы сражаться, потеряв лидера… но это зависело от самого лидера. Большинство Легионов потрясла бы гибель примарха на их глазах.
Что случится с армией Хаоса, если падет Хорус?
Что случится с армией Терры, если падет Император?
Магнус кивнул, видя понимание в глазах брата.
– Я не знаю, как это будет, но я чувствую, что такое вскоре случится, Сангвиний. Мне трудно заглянуть в будущее, оно полно символов, а не ясных картин, но мой талант мне не отказал.