Леттризм: Тексты разных лет

Изу Исидор

Впервые Киноклуб станет частью кино, то есть будет представлена кинодискуссия о кино вместо обычного кино как такового.

Комментатор

…Даниэль подходил к Сен-Жермен-де-Пре. В тот вечер, 29 сентября 1950 года, его переполняла радость и мучил страх, поскольку оставшийся после дискуссии осадок увеличил, обработал и проявил плёнку его будущего фильма. Весь фильм целиком стоял у него перед глазами, от заглавных титров до самого конца.

ТРАКТАТ [9]

О СЛЮНЕ

И

ВЕЧНОСТИ

в ролях¹⁷

Марсель

Ашар

Ж.-Л. Барро

Бланшет Брюнуа

Блез Сандрар

Жан Кокто

Даниэль Делорм

Эд. Дермит

Даниэль Желен

Андре Моруа

Арман Салакру

Родика Валеану

«…К тому же впервые титры не только появятся в середине фильма, но и будут идти в течение всего фильма», – размышлял Даниэль…

9

Титры.

Таков конец первой части. Надеюсь, вторая часть придётся вам больше по вкусу… [10]

ГЛАВА II

Развитие темы

Дополнительные голоса

Ева: Колетт ГАРРИГ

Дениз: МИРЬЯМ

«Коммерческая» музыка, сочинённая и исполненная под управлением Даниэля Гаррига.

ПЕЧАТНЫЙ ТЕКСТ [11]

10

Фотография персонажа.

11

Леттристские импровизации на «основную тему».

Считается, что публика глупа. Вот почему те, кто её презирает, никогда не решаются предложить ей что-нибудь оригинальное и приводят её к наименьшему общему знаменателю.

В следующей части действа автор попытается найти применение идеям из первой главы.

Дорогие незнакомцы!

Обычные фильмы показывают семь дней в неделю в кинотеатре у вашего дома. Я надеюсь, что вы будете соблюдать спокойствие во время просмотра этого фильма, который по крайней мере стоит внимания.

Этот «трактат» – нарочитое скопление ошибок, своего рода антиграмматика кино (ведь существует же «Грамматика кино» господина Бертомье¹⁸).

Пока все вокруг упражняются в красивой съёмке, мы разрушим изображение. Также и Пикассо, разрушая предмет живописи, наделил живопись новым предметом, и авторы открыток (пусть даже в тонах «техниколор») на такое не способны. Уродство в этом могут усмотреть лишь те люди, у которых ни на что, даже на самих себя, не хватает терпения.

Впервые в истории кино мы могли работать над сценарием как таковым, отдельно, без необходимости резать его в угоду «визуальным элементам», и потому внимательным зрителям предстоит услышать по меньшей мере величайший сценарий в истории кино.

Дорогие зрители, ваш свист и возмущённые возгласы не произведут на меня ни малейшего впечатления, поскольку всё, что я любил, всегда встречали свистом и шиканьем. Начиная с «Эрнани» Виктора Гюго и заканчивая «Золотым веком» Бунюэля, недавно получившим гран-при в Канне.

На премьере «Золотого века» зрители ломали кресла в зале.

Хуже этого не будет, да и какая мне разница, учитывая, что и стулья-то не мои.

Автор.

Комментатор [12]

…Перед

клубом Сен-Жермен близорукие глаза Даниэля искали хоть какое-нибудь приключение, которое бы вдохновило и раскрыло его душу. Дискуссия, вечно шумное непонимание (тогда как понимание обычно бархатистое, немое и потому менее ощутимое), крики присутствующих – от всего этого мурашки бежали по спине, как будто поры кожи разъедала чесотка. Порыскав в темноте бара, скорее чтобы показать себя, чем чтобы кого-нибудь увидеть, он вышел на улицу и отправился к «Бонапарту», как вдруг ему послышался чей-то голос:

12

Чередуются кадры, не имеющие отношения к действию (рыбалка, гимнастика, вид на Сену, лыжники, фотографии автора, хроника войны в Индокитае), и в это время многочисленные голоса, не связанные с изображениями на экране, рассказывают историю.

Голос

Даниэль! Даниэль…

Комментатор

Он обернулся.

Голос

Даниэль! Тебя искала Ева.

Даниэль

Какая такая Ева?¹⁹

Комментатор

…И тут он вспомнил. Перед ним вновь возник образ Евы, её походка гневной императрицы, мраморная холодность, похожая на скульптурную аллегорию войны, и зелёные водоросли зелёных глаз, и необъятная копна волос – такая светлая, будто морская её голова впитала в себя целое солнце. Мысли об этой девушке неотступно преследовали Даниэля с той первой встречи на вернисаже, где он начал было произносить речь, но его выставили за дверь, потому что он когда-то оскорбил «в прессе» распорядительницу (sic). Ева не давала ему покоя до вечера 23 августа, когда он, проспав в очередной раз целую вечность, вышел из своей комнаты с твёрдым намерением увязаться за первой попавшейся девушкой («Вы или любая другая», – сказал он в пылу пренебрежения одной из своих партнёрш на танцах), за первой попавшейся девушкой, способной его встряхнуть и развеселить. В тот вечер 23 августа его взгляд зацепился за светлую копну волос, а та отвернулась от него так, словно его зацепившийся взгляд был всего лишь ленточкой.

Даниэль

Не хотите ли потанцевать? Вы, похоже, одна.

Комментатор

Не оборачиваясь:

Ева

Да, одна, и меня это совершенно устраивает.

Комментатор

Он проглотил кулёк аспирина с начинкой из мочи, а вокруг резко почувствовался привкус пепла, и танцующие люди как будто увязли в грязи. Он ушёл оттуда, как уходят из профессии, и отправился пытать счастья в другом месте.

Даниэль

…Вы или любая другая…

Комментатор

…С тех пор он часто встречал Еву в этом квартале города, но ощущения его размылись, поблекли; он растранжирил образ девушки, догадавшись о тоске, которую та каждый день выгуливала от бара к бару, от бистро к кабаре; эта юная особа подражала высокомерию киноактрис и каждый вечер ждала, что с ней, как с героиней фильма, приключится нечто особенное, а ведь в кино показывают только единственные в своем роде события, истории, происходящие в жизни персонажа по чистой случайности, как крупный выигрыш, который никогда не выпадает дважды.