Летящий и спящий (сборник)
Шрифт:
НАБЛЮДАТЕЛИ
…но под ворохом шелка и ткани она была совершенно голая. Странно, даже туфелек ее не воспринимал ни глазом, ни сознанием. Прохаживается на носках, груди висят, и рассуждает о Шекспире, о Джойсе. Будто не дышит внизу, в полутьме, черная щель.
Сверкала люстра и свечи, шел дипломатический прием. И привычно таяли в его очках розовый шелк и черные смокинги, так уж он был устроен, такое в нем развилось со временем. Сначала пугался, отворачивался и даже убегал, а теперь стоял посередине
Да, вокруг голые профессора и коммерсанты, ничего особенного. Голые лакеи разносят подносы с напитками. А он наблюдает всех, как виски в стаканах, на просвет.
Эта женщина — брюнетка с торчащими пушками, черный лифчик тоже растаял, сразу поняла, как он видит ее, потому что…
Лил дождь на шоссе и за окном, когда неожиданно — оба в постели…
— А я мужчин разглядываю. Прыщавые зады и подмышки вижу. Впереди краны и краники висят. А есть — столбики неугомонные. Руку в карман, чтобы незаметно. Заправляет в трусы, забавно.
— Киноактриса — одета, как девочка… сама вся расползается, старое, желтое масло… Она кокетничает, а я видеть ее не могу — живот, вымя по бокам.
— С виду — гора мышц, Геркулес, а внизу как у ребенка…
До утра проговорили, так обрадовались. Впервые встретил такую же. Будто родная.
НОВАЯ ПЬЕСА
Не сразу заметила: из-за кулис выскочил один актер — глаза сверкают, лицо узкое, лысоват, пока к рампе добежал — допрыгал, обозначились скулы, нос раздался и прическа другая — совсем не тот человек.
Заглянула в программку, там вообще на эту роль три фамилии, причем одна — женская.
Повернулся актер спиной к публике — и вправду девичья спина и женские волосы, хоть в джинсах, но уже в юбке.
Что там одежда, действующие лица менялись прямо на глазах, как в известной телевизионной рекламе, с каждой новой репликой что-то изнутри быстро лепило им новые физиономии. Казалось, на сцене целая толпа. Между тем было два-три человека. Но никто ничего, казалось, не замечал.
Может быть, потому что с балкона…
…хлопали бешено.
…в буфете. Оказался автор. Поинтересовалась.
— А я ведь так и задумал и написал.
— Спасибо вам. Действительно, что-то новое. Входит Алексеем, уходит Алисой.
— Что? Работает буква А?
— Только как они, простите, после спектакля? Как разберутся, кто кем стал? И кем дальше будут жить?
— Ну, на то они и актеры.
ПОЛЕТЫ
Неподвижная смутная толпа чаек на гравии. Переговариваются. С моря пролетел человек. Пронзительно вскрикнул под белой луной. Никто даже клюва не повернул. Человек сел неподалеку в степи, где гигантские ржавые фермы вразброс. Видно, что-то хотели построить, но почему-то раздумали. Или малыш-великан, кто-то позвал, так и бросил игрушки.
Другой человек пролетел… Вернулся и парит, широко раскинув руки. Лунный свет, почти блеск, держит, проносит его над холмом. В толпе забеспокоились,
Так вскинулся, еле за крыло удержала:
— Молод еще летать!
— Да я его когтями, клювом на лету собью!
— На то и люди, гнезда разорять на подушки.
Долго успокоиться не мог.
— Ничего, наши сторожа за ними следят. В селении сесть не дадут.
— И чего это они разлетались?
— Во сне летают. Видишь, как низко над волнами.
— С тобой не сравнится, мама.
— Подожми левую лапку и спи.
(
Засыпая
) — Вот сейчас усну и тоже во сне летать буду… как человек…
ПОЧТИ ПО ЧЕХОВУ
Непринужденным, плавным и сильным движением, полураскрыв черно-серые веера перьев, перемахнула с земли, городской и бесплодной, на косо торчащий сухой ствол дерева неизвестной породы над сараем.
Фотограф Сорокин, гулявший по двору с черным терьером, даже засмотрелся. Хорошо бы — выдержка 240 на 4,5 полным форматом со вспышкой (смурый денек) «Полет вороны». И ведь крупнее курицы, настоящая индюшка! Если бы у меня такса была, думаю, схватила бы и унесла. Вот бы сфотографировать! Подрастут еще немного и людей похищать станут. Прекрасно. На первой полосе моя фотография «Ворона-мутант уносит новую жертву».
Тут он ощутил сильный толчок в спину, ткань куртки затрещала и мимо впритирку проехал железный фургон.
Фотограф Сорокин с огорчением рассматривал порванный рукав:
«Чуть не задавил, гад! По двору на полной скорости…»
Черный терьер громко лаял.
«А чертовски могло бы получиться: фургон наезжает на зрителя, фары огромные — рапидом, и я — косо летящая фигурка из-под колес».
«Гибель фотографа Сорокина» — это тебе не «Полет вороны».
СТАРОСТЬ
На стене в фигурных рамочках. За окном на осеннем подметенном дворе. Даже в облике дома проступает. Старушечья опрятная бедность.
Коричневый бархат на круглом столе. Красный шкаф. Рядом с комнатой белые двери, коридор. Соседей не видно. Но чувствуется как бы ожидание чего-то. «Смерти ее ждут».
Мы с женой принесли нашей старой почти родственнице маленький японский телевизор с нашей кухни, подарили. А ставить некуда. Разве что на большой допотопный «Рекорд», который только смутные тени показывает. Полотенцем с украинским узором накрыла его хозяйка. Тут и поставили, на белое.
Я отрегулировал программы и увидел, что в тесной и затхлой обстановке э т о чересчур — очень яркий и четкий экран. Слишком хорошо показывает. Какая-то неестественная, нелогичная картинка. И телевизор на телевизоре, какая-то матрешка, как во сне.
Я пил чай из кружки с Главным павильоном ВДНХ — синим оттиском на боку. На салфетке — тарелка, на тарелке — яблочный пирог с пригорелыми перемычками. А где же супруга? Моя жена? В самом деле?
Честное слово, с нашим японским телевизором что-то происходило в этой обстановке. Краски потускнели, теперь совсем их смыло с экрана.