Летящий вдаль
Шрифт:
Я следую указаниям, концентрируюсь, выдыхаю и выбиваю заветную десятку. Толпа хлопает, атаман показывает большой палец, мол, молодец. Но чуда не случается – Григорий также попадает в десятку. Он подходит ко мне, виновато разводя руками:
– Уговор есть уговор, не обессудь.
Мрачно киваю.
– Я привык держать слово.
Решаю не откладывать дело в долгий ящик, собираюсь сразу же. Данилов обеспокоенно наблюдает за моими приготовлениями.
– Я пойду с тобой.
– Нет. Я проиграл, мне и выкручиваться! Да так и удобнее будет – не привык я в паре работать.
– Ямаха, опасно же!
– Можно подумать, вдвоем намного безопаснее. Сказал, пойду один.
Разумеется,
Снаружи занимается день, солнце уже высоко и приятно греет, без той прежней жары и духоты. Небольшой ветерок дует со стороны залива, пахнет сыростью и водорослями. Вдоль домов стоят казаки и провожают меня на это нелегкое испытание. Они все сейчас за меня, желают мне удачи, но я читаю в их глазах, что никто не верит в счастливый исход дела. Такое ощущение, что они провожают меня в последний путь.
Григорий шагает рядом, постоянно оправляя на себе рубаху, все время выбивающуюся из шароваров. Ему отчего-то неловко, но он сам вызвался проводить меня. Может, чувствует за собой вину, что подвергает меня такой опасности?
– Особые указания будут? – хмыкаю я, глядя на его треволнения.
– Да какие там! – атаман отмахивается, как от надоевшей мухи. – Ну, разве что постарайся хотя бы прогнать эту тварь, если убить не получится.
– Ага, я ее очень попрошу, вдруг сжалится…
Мы проходим мимо памятника воинам-освободителям – одинокого мужчины в гимнастерке и с шинелью на одном плече. Еще кое-где сохранился низенький заборчик с цепями, которые густо оплели ползучие растения, и еще вполне различима надпись за памятником: «Никто не забыт, ничто не забыто».
Минуем перекресток и заброшенное здание местной начальной школы, и перед нами вырастает продуктовый супермаркет. Григорий останавливается.
– Там? – я указываю рукой на бежево-серое здание.
Атаман кивает.
– Будь осторожнее.
Замусоренная улочка отзывается на мои шаги скрипом и шелестом пластиковых бутылок, сгнивших пакетов, скрежетом всевозможных жестянок. Огибаю кучи песка или земли, больше похожие на норы. На всякий случай лучше не подходить к ним близко. Дверь в магазин давно выбита, нет, выдрана с мясом – об этом говорят неровные края входного проема. Несколько просевших ступенек, и вот я уже внутри. Выуживаю из-за пояса топор, правая рука крепко сжимает рукоять «Грача». Передо мной открываются внутренности помещения: с потолка свисают оборванные провода, стеллажи повалены и изломаны, в полу – змеящиеся трещины, в которых растет сероватый мох. Сквозь выбитые стекла окон падают косые лучи солнца, отражаясь в осколках, усеявших растресканный пол. Я осторожно обхожу растерзанное помещение, стараясь шуметь как можно меньше, но получается не ахти. Красться по этому заваленному хламом полу просто невозможно. На почерневших от сырости стенах налипла паутина, в углах – заскорузлая плесень, но больше ничего особенного я в верхних помещениях не обнаруживаю. Остаются подвалы.
Я выхожу из здания и обхожу магазин по периметру. Вот она – дверка, заваленная камнями, чтобы, не дай бог, сила, обитающая внутри, не выбралась наружу. Здесь придется попотеть, пусть это не входило в мои планы – встретиться с тварью, уставшим и обессиленным от разборки завала. Но ничего не поделаешь. Сгружаю оружие в мягкую траву, снимаю косуху и принимаюсь за работу.
Через полчаса с передышками проход очищен. Уже скоро я встречусь с местным Чудом-Юдом, вот тогда и посмотрим, сможет ли тварь увернуться от внушительного топорика и раскаленного свинца. Пять минут отдыхаю, восстанавливая силы, а затем погружаюсь во мрак подвальных помещений. Здесь оказывается
Двигаюсь дальше, в глубь помещений, вдоль полок и стеллажей, пытаясь разглядеть в этом мерцающем зеленоватом свете монстра, который прогнал отсюда местных жителей. У дальней стенки обнаруживаю несколько нор, пробитых прямо в бетоне и уводящих куда-то далеко. Значит, чудище не обязательно живет здесь, возможно, лишь появляется изредка. Вот только лезть в такую нору мне совсем не улыбается.
И в этот момент я чувствую легкое дыхание сквозняка. Инстинктивно пригибаюсь, а над головой взрываются осколками банки на одной из полок. На меня сыпется штукатурка и деревянные щепки, обдает какой-то дурно пахнущей жидкостью. Стремительно разворачиваюсь и вижу, как извивается и снова собирается атаковать отвратительная огромная змеиная голова на длинной шее, покрытой слизью, а из темноты выплывают все новые и новые головы. Кажется, что им нет числа. Наконец, показывается и толстобрюхое тело с коротким мощным хвостом. Многоголовая рептилия шипит и наступает, дрожа от возбуждения, задевает балки и сшибает ящики. Пространство вокруг оглашает треск «Грача», пули выбивают из мясистого тела твари тонкие фонтанчики крови, не причиняя, на первый взгляд, особого вреда. Одна голова подбирается слишком близко, и я стреляю прямо в эту мерзкую пасть, щерящую острые зубки. Пуля пробивает ее навылет, и голова безвольно повисает на длинной шее, а рептилия рычит и начинает метаться пуще прежнего. Вспухают облачка растревоженной пыли, летят во все стороны осколки и брызги грязи.
Мне удается справиться с еще одной головой – взмах топора, и она летит в темный угол, разбрызгивая вокруг маслянистую кровь, а обрубок слепо тычется рядом со мной, пока я не подрубаю его еще раз, и лишь потом он опадает. Но все-таки отростков у твари слишком много: кажется, они атакуют одновременно со всех сторон. Одну атаку я все-таки пропускаю, и пасть смыкается на нагрудном кармане моей косухи, отрывая его напрочь. И тут же рептилия издает вопль и разом отскакивает от меня, втягивая головы. Я удивленно смотрю на нее. Чего же она так испугалась? Почему отпрянула, словно обожглась обо что-то?
И внезапно приходит догадка, когда я вспоминаю, как положил в нагрудный карман чекушку, полученную от атамана. Алкоголь! Вот чего так испугалась тварь, когда схватила зубами за куртку и расколола бутылку. Подтверждением служит и мокрое пятно на моей груди, от которого нестерпимо несет той жуткой брагой.
Я прыгаю вперед, занося топор, но рептилия шипит и спешно отступает все дальше и дальше. Она судорожно дергается, бьется о стены, крушит подпорки и стеллажи, опрокидывая запасы в жидкую грязь и нещадно давя их своим телом. В этой суматохе твари все-таки удается скрыться. Напоследок обдав меня жутким шипением с присвистом, она проявляет недюжинную ловкость и скрывается в одной из своих нор в стене.
Я перевожу дух. Пусть Чудо-Юдо и не побеждено, но зато я нашел на него управу, так что с чистой совестью могу возвращаться – уверен, в ближайшее время тварь не покажется.
После пыльного подвала солнечный день снаружи кажется раем. Я вдыхаю воздух полной грудью и подставляю лучам лицо – надо же, сдюжил! Сейчас бы как раз не помешал глоток чего-нибудь крепкого.
Григорий очень удивлен. Он смотрит на меня вытаращенными глазами, по привычке крутит ус и слегка покачивает головой.