Лев Рохлин. История одного убийства
Шрифт:
Я заявил премьер-министру, что при таком подходе правительственного движения и его фракции в Госдуме, армия и оборонная промышленность обречены на полное уничтожение.
Черномырдин по многим позициям не согласился со мной. Он обратился ко мне с просьбой: добровольно выйти из НДР и покинуть должность председателя Комитета по обороне.
Решение о моем выходе из НДР уже было принято Оргкомитетом Движения. И оставалось только выполнить его. В то же время я отказался добровольно покинуть должность председателя Комитета Госдумы по обороне, высказав Виктору Степановичу, что меня принимали в НДР таким, какой я есть. А о своих взглядах и позиции я заявил с самого начала предвыборной кампании в составе НДР. И стал председателем Комитета с этими взглядами. Никогда
Считаю, что нам необходимо приложить все усилия для сохранения за представителем Движения должности председателя Комитета Госдумы по обороне. Это позволит нам эффективнее влиять на решение проблем армии и оборонной промышленности.
Сегодня уже 156 депутатов Госдумы высказались за создание внефракционного движения депутатов в поддержку армии, оборонной промышленности и военной науки. Реализация этого намерения станет еще одним условием, которое позволит нам эффективно работать над решением проблем обороны и безопасности страны…»
На обратном пути он остановил наш микроавтобус в лесу и приказал всем плеснуть в пластиковые стаканчики по две-три «бульки» водки. Мне же налил своей рукой полный стакан «булек» и с доброй иронией заявил: «Молодец, сориентировался. Почти гений…» Когда выпили, тем же тоном добавил: «Но не задавайся, а то возомнишь…» Рохлин есть Рохлин, последнее слово всегда за ним.
Чем ближе подходил объявленный срок проведения съезда, тем напряженнее становилась работа. В штабе засиживались допоздна. Возвращаясь домой, мы с товарищами с удивлением каждый раз обнаруживали, что Москва живет своей жизнью, – люди гуляют по вечерним улицам, сидят в уютных кафешках, шумят в прокуренных пивных. Словно ничего и не происходит. Мы вот замышляем такое огромное дело, которое перевернет все в стране, а люди думают о том, как попасть в Кремлевский Дворец съездов на Копперфильда. Кстати, фокусник в одном из интервью прошелся по загадочной русской душе, не догадываясь, что говорит о Рохлине. А дело было так.
Копперфильд давал в Москве четыре концерта. Билеты продавались по заоблачным ценам, но Кремлевский Дворец был неизменно набит публикой. Перед отъездом в Санкт-Петербург в одном из интервью этот маг и чародей что-то обронил о загадочности русской души. Один «писака» поинтересовался, в чем, на его взгляд, это выражается. Ответ оказался неожиданным:
– Только русский может заплатить кучу денег и все мое представление добросовестно проспать. Удивительная страна. Удивительные люди…
Оказалось, что этим «проспавшим» был генерал-лейтенант Рохлин. Билеты «на Копперфильда» купила жена. Когда же Лев Яковлевич отказался «заниматься ерундой», она устроила маленький скандал. Генерал, и так мало уделявший ей внимания, на этот раз сдался почти без боя. Но армейская привычка целесообразно использовать любую свободную минуту взяла верх. Да и усталость, накопившаяся за бессонные ночи, дала о себе знать. До 20 сентября оставалось несколько дней…
В это время остро встал вопрос о помещении, где могли бы собраться полторы-две тысячи делегатов. Большой «хурал» в лице председателей Комитетов Госдумы: по делам ветеранов – генерала армии Валентина Варенникова; по промышленности, строительству, транспорту и энергетике – Владимира Гусева; по конверсии – Георгия Костина; депутатов Игоря Братищева, Альберта Макашова, генералов Игоря Родионова, уже к тому моменту покинувшему пост министра обороны, Владислава Ачалова, Юрия Панкратова, Михаила Титова, Владимира Морозова, известного в стране и за рубежом директора оборонного предприятия Алексея Шулунова и еще ряда других людей, составляющих мозговой центр, собирались и решали этот важнейший вопрос. Куда, как говорится, ни ткнешься, везде получали отказ. Кремль хорошо знал положение вещей в ДПА и действовал на опережение. И тогда Рохлин через руководителей ряда депутатских объединений обратился к руководству Государственной думы с тем, чтобы на 20 сентября нам дали Парламентский центр, находившийся тогда
– Расслабляться рано, – предупредил нас Рохлин. – В любой момент может все измениться. Окажется, что Парламентский центр заминирован, или там произошел пожар, или прорвало водопроводные трубы, и срочно начался ремонт… Будьте готовы переориентировать приезжающих делегатов на другое место сбора. Если такая «непредвиденная» ситуация произойдет, я вам сообщу новый адрес.
Генерал и здесь оставался тактиком и стратегом – как говорят военные, имел запасной район сбора, но где – тайны не раскрывал.
Во избежание провокаций, а Рохлин и это допускал, кроме штатных представителей Федеральной службы охраны, нам не подчиняющихся, планировалось на улице выставить посты от Союза офицеров и Союза советских офицеров, внутри здания контролировать безопасность делегатов должны были ребята из охранной организации советника Рохлина по безопасности Михаила Романова и казаки атамана Михаила Филина. На входе пропускать делегатов и гостей поручалось тем, кто в принципе знал людей в лицо, по пригласительным билетам с подписью начальника штаба организации генерала Владимира Морозова. Журналистов встречал я сам, проверял удостоверения прессы, сверял списки аккредитованных. Но на съезд приходили и люди «незапланированные», с которыми надо было разбираться оперативно на месте. «Городских сумасшедших», естественно, отсекали, а парней, скрывавшихся от ельцинской охранки, но появившихся в Москве ради участия в съезде, мы пропускали. В частности, ребят из рижского ОМОНА, попавших в международный розыск по милости предательской национальной политики Кремля.
Словом, Учредительный съезд ожидали, как на иголках. Что нам принесет 20 сентября, не знал никто. Естественно, волновались. Лишь Рохлин с самого утра излучал уверенность и полное спокойствие. Спланировав «боевую операцию», он предусмотрел все повороты событий и на любую «вводную» мог отреагировать адекватно. Его солдатами на этот раз были офицеры и генералы, на которых он мог полностью положиться. Осознавая это, мы испытывали чувство гордости, единения, боевого братства в ожидании грядущих больших дел.
Учредительный съезд
20 сентября 1997 года в Парламентский центр на Учредительный съезд Общероссийского общественного движения «В поддержку армии, оборонной промышленности и военной науки» прибыли делегаты от 68 региональных отделений ДПА, представители 17 общественных объединений, гости от партий, ветераны, работники ВПК, военнослужащие. В зале присутствовало 165 депутатов Федерального Собрания, работники Министерства юстиции, наблюдатели из Кремля и мэрии Москвы. Пресса представлена 167 журналистами из 12 государств. Всего набралось более двух тысяч человек. Это был настоящий триумф.
С докладом выступил Лев Рохлин. Он вспомнил июльское Обращение к Верховному Главнокомандующему, которое фактически дало старт рождению мощнейшей волны народного протеста. «В этом документе была не только моя личная позиция, – сказал он. – Обращение отражает позицию всех патриотов Вооруженных Сил и России. И поскольку президент и его правительство продолжают придерживаться курса на разрушение армии и оборонной промышленности, мы объединяем свои силы и создаем Движение».
Генерал привел страшные цифры, которые доказывали антинародную суть ельцинского режима. Только в Вооруженных Силах около 100 тысяч семей военнослужащих и около 150 тысяч семей граждан, уволенных с военной службы, на то время не имели жилья. Люди месяцами не получали денежного довольствия, солдаты и матросы голодали. На улицах населенных пунктов и даже в Москве и Питере можно было увидеть мальчишек в военной форме, которые просили прохожих купить им хлеба. А власть, доведя людей до края, совершенно неуместно начала проводить так называемую военную реформу, а фактически окончательное уничтожение армии и флота.