Лев Троцкий
Шрифт:
Двадцатого марта во второй половине дня начались заседания секций съезда, в том числе военной, которые продолжились на следующий день. В протоколы, предназначенные для печати, прения в военной секции не вошли. Иначе говоря, предложение Самойловой-Землячки было принято, хотя как, при каких обстоятельствах, неизвестно. Протоколы военной секции и закрытого заседания 21 марта пролежали в секретном архивном деле 70 лет и были опубликованы только в 1989 году. [622]
622
Известия ЦК КПСС. 1989. № 9. С. 135–190; № 10. С. 171–189. Из этих материалов ранее были опубликованы только речь Ленина, фрагменты речи Сталина, а также тезисы Л. Д. Троцкого «Наша политика в деле создания армии», которые появились еще до съезда (Правда. 1919.25 февраля).
Они дают выразительную картину положения в
В выступлениях представителей военной оппозиции не было единства. Отдельные высшие партийные деятели, прежде всего Сталин, выступая с критикой оппозиционеров, исподтишка их поддерживали, натравляли на Троцкого. В его лице резко критиковались недостатки в работе центральных военных учреждений, пытавшихся, по мнению ряда выступавших, свести на нет роль парторганизаций и комиссаров.
Действительно, Троцкий своим курсом на широкое использование военспецов восстановил против себя многих коммунистов — военных работников, которые видели в политике наркомвоенмора покушение на партийную монополию. Особое возмущение вызвало неосторожное заявление Сокольникова, сравнившего претензии коммунистов на Красную армию с претензиями телеграфистов на телеграф, а железнодорожников — на железные дороги. В условиях коммунистической монополии на власть это было необдуманное сравнение, скорее всего вырвавшееся в пылу полемики. Вынужденные самим ходом событий согласиться с курсом Троцкого на использование старых специалистов, участники военной оппозиции сосредоточили пафос критики не на самом этом факте, а на требовании расширения прав комиссаров и партийных ячеек в воинских частях, ведя линию на подрыв принципа единоначалия. Особенно усердствовал Ворошилов, которого присутствовавшие воспринимали как креатуру Сталина. Не называя Троцкого по имени, он повторял анонимные обвинения (хотя понятен был их личностный адрес), подытоживая их словами, что «официальные руководители военного ведомства» считают, будто «коммунисты — это такой элемент, который нужно особенно контролировать, инспектировать через посредство военспецов, белогвардейцев». [623]
623
Известия ЦК КПСС. 1989. № 9. С. 156.
Разумеется, Троцкий стоял на иной позиции, будучи одним из ярых партийных фундаменталистов, но он действительно стремился не допустить военного двоевластия. В предоставлении широких полномочий опытным офицерам и генералам, находившимся под реальным прессом власти высшего госаппарата с его машиной репрессий, а не под полуфиктивным контролем партийных армейских ячеек и полуграмотных комиссаров, он видел надежный путь добиться победы над противниками.
Особого внимания заслуживают речи Ленина и Сталина — не в силу их равновеликого влияния, а из-за особенностей взглядов и поведения каждого перед съездом.
На закрытом заседании после прений в военной секции выступил Ленин. Он отвел ут верждение военной оппозиции, будто ЦК считает, что в военной области все обстоит благополучно, но заявил, что за тезисами оппозиции скрывается большая опасность. Ленин говорил о необходимости использовать знания и опыт военспецов, осудил действия Сталина в Царицыне, в частности расстрелы офицеров, отверг его утверждение, будто «политика ЦК не проводится в военном ведомстве», выразил возмущение Ворошиловым и в его лице всеми теми, кто покровительствовал партизанщине. [624]
624
Ленинский сборник XXXVII. М.: Политиздат, 1970. С. 136–139. Любопытно, что эта речь была впервые опубликована только после смерти Ворошилова, скончавшегося в 1969 году.
Встав по основному вопросу военного строительства на позицию Троцкого, Ленин как опытный политик отдал дань и противоположному лагерю, но так, чтобы формальный поклон был использован с той же целью. Объявляя о значении воинских уставов, введения твердой и «сознательной» дисциплины, Ленин утверждал, что борьба за ее укрепление является одной из главных задач комиссаров и парторганизаций, подчеркивал значение пролетарского ядра Красной армии, партийно-политического аппарата в обучении и политическом воспитании бойцов и командиров.
Почувствовав, куда дует ветер, Сталин также формально отказался от поддержки «партизанщины», высказался за дисциплинированную регулярную армию. Будто забыв курс, который проводил совсем недавно в Царицыне, он утверждал: «Факты говорят, что добровольная армия не выдерживает критики, что мы не сможем оборонять нашу Республику, если не создадим другой армии, армии регулярной, проникнутой духом дисциплины, с хорошо поставленным политическим отделом». [625]
625
Сталин И. Сочинения. М.: Госполитиздат, 1947. Т. 4. С. 249.
Двадцать первого марта состоялось пленарное заседание, на котором 174 голосами против 95 за основу были приняты «тезисы ЦК», то есть тезисы Троцкого, а на следующий день подводились итоги обсуждения вопроса о военной политике. Для подготовки окончательного текста резолюции образовали комиссию, куда вошли Г. Е. Зиновьев, И. В. Сталин и питерский делегат Б. П. Позерн — «от большинства», E. М. Ярославский и Г. И. Сафаров — «от меньшинства». Этот факт, в свою очередь, свидетельствует о тактической хитрости Сталина, сумевшего в нужное время представить себя в качестве одного из рьяных адептов большинства.
Итоги голосования не удовлетворили партийную верхушку, и 22 марта была избрана согласительная комиссия, которая пришла к «единогласному решению», означавшему капитуляцию меньшинства. Резолюция по военному вопросу при вторичном голосовании была принята единогласно при одном воздержавшемся (его фамилия названа не была). [626] «Уступки» меньшинству в согласительной комиссии подчеркивали победу Троцкого. Сам он, правда, с фронта прислал раздраженное письмо в ЦК по поводу этих уступок, но очевидно, что раздражение было наигранным, ставившим цель закрепить успех. Троцкий буквально издевался над уступками, например, над пунктом, в котором требовалось «урегулирование работы Реввоенсовета Республики»: «Товарищи, возбуждающие нарекания в этом смысле, не раз требовали, чтобы я лично, как председатель Реввоенсовета, не разъезжал по фронтам, а сидел в центре. Имела ли комиссия Съезда в виду этот способ урегулирования? Так ли понимает вопрос ЦК?» [627] Еще более характерна реплика Троцкого по поводу принятого решения провести опрос фронтовиков, насколько удовлетворительно решен вопрос о знаках отличия командного состава. В этом съезд просто сел в лужу: видно, военные делегаты не слушали, что там болтали «согласители», а последние, как пояснил Троцкий, не владели вопросом: «У нас вовсе нет знаков отличия командного состава. У нас есть знаки отличия вообще. Один и тот же знак для красноармейца, комиссара, командира». [628]
626
Восьмой съезд РКП(б). С. 339–340.
627
The Trotsky Papers. V. 1. P. 324, 326.
628
Ibid. P. 326.
Съезд, таким образом, одобрил курс Троцкого, который был теперь объявлен «ленинской политикой». После нескольких поражений, главным из которых было его устранение из международного ведомства в связи с подписанием Брестского мира, принятие съездом резолюции по военному вопросу [629] явилось торжеством наркомвоенмора.
После Восьмого съезда РКП(б) ЦК 25 марта 1919 года выделил из своей среды постоянно действовавший орган — Политбюро, которое стало высочайшей инстанцией, решавшей судьбы страны. В состав Политбюро первого состава вошли Ленин, Троцкий, Каменев, Сталин, Крестинский. Когда Троцкий находился в Москве, он неизменно активно участвовал в заседаниях Политбюро, вносил предложения, запросы, кандидатуры на партийные и государственные посты. На заседании 18 апреля 1919 года из семи вопросов пять рассматривались по его инициативе, в том числе такой, казалось бы, частный, как заявление о том, что член Реввоенсовета 2-й Армии Штернберг «сильно харкает кровью и нуждается в отпуске на юг». [630] На ряде заседаний Политбюро рассматривались его телеграммы с фронта. Так, 6 августа 1919 года была заслушана телеграмма о необходимости «радикальной чистки тыла в Киеве, Одессе, Николаеве и Херсоне ввиду полной невозможности формирования и создания армии при том бандитизме, который идет на Украине». [631]
629
О том, что это была именно его резолюция, свидетельствует текстуальное сравнение окончательного текста (Восьмой съезд РКП(б). С. 412–423) с проектом. Между ними были только отдельные стилистические различия.
630
Политбюро ЦК РКП(б) — ВКП(б): Повестки дня заседаний. М.: РОССПЭН, 2000. Т. 1. 1919–1929. С. 31–32.
631
Там же. С. 37.