Лев (в сокращении)
Шрифт:
Пареси помолчал.
— Ладно, — сказал он наконец. — Как дела у Кейт?
— Настолько хорошо, что ее уже могли бы выписать, но Уолш не разрешает. Кстати, надо сделать свидетельство о смерти, зарегистрированное в округе Салливан, и соответственно изменить записи в бумагах медицинского центра Кэтскила.
— Ладно, сделаю. Так ты не видел или не слышал чего-нибудь, о чем мне следовало бы знать?
Это был мой последний шанс рассказать о Борисе. Борис просил меня, чтобы неделю полиция и ФБР к нему не совались, — неделю, чтобы посмотреть, попытается ли Халил его прикончить
— Алло, Джон?
— Кажется, нет. — Я сменил тему и спросил: — Не заметил ли Отдел спецопераций чего необычного в берлогах плохих парней?
— Нет. Сейчас мы с помощью агентов по недвижимости проверяем подозрительные помещения, снятые корпорациями, но это отнимает очень много времени, и результаты будут нескоро.
— Я тут подумал, что, будь я помощником Халила в Нью-Йорке, я бы снял квартиру прямо на моей улице, чтобы постоянно держать под наблюдением мой дом, — сказал я. — Выделите людей проверить.
— Хорошая мысль… Не выходи на балкон, — посоветовал он.
— Я как раз собирался пригласить вас выпить у меня на балконе.
Иногда Пареси нравился мой черный юмор, но не сегодня.
— Должен тебе сказать, что народу не хватает, но я посмотрю, может, ФБР даст нескольких человек.
Припомнив собственное непродуктивное наблюдение за иранским дипломатом, я предложил:
— Снимите людей с наружки. Наше дело приоритетнее.
— Да, конечно. Но ты не представляешь, сколько информации мы получили, сколько установили связей и предотвратили угроз в последние месяцы, когда стали этим заниматься.
— Возможно, нарочно отвлекают внимание, — сказал я, подумав. — А что мобильные Кейт и Гейба?
— Мы отключили оба, но Отдел коммуникаций следит, не включат ли их, чтобы воспользоваться записной книжкой.
— Ладно. Я полагаю, вы работаете без выходных и со сверхурочными.
— Само собой. Уверяю тебя, что, несмотря на нехватку персонала, ОГБТ, ФБР и нью-йоркская полиция активно занимаются этим делом. И позволь тебе напомнить, ты в отпуске.
Что ж, я колебался, не рассказать ли о Борисе, но больше я не буду колебаться. Я же в отпуске.
— Машина и шофер ждут меня. Что-нибудь еще?
— Да. Зачем я и звоню. Вечером ты выходишь на охоту.
Волнующая новость.
— Хорошо. Каков план?
— Часов около десяти, — начал он, — ты выйдешь из дома и пойдешь по Семьдесят второй улице к Центральному парку…
— А вдруг на меня нападут?
Он не подхватил шутки.
— Мы выбрали парк, потому что мы там тренировались в наблюдении и контрнаблюдении. В десять в вестибюле к тебе подойдет руководитель Отдела спецопераций и даст маршрут и разные точки остановок в парке. Как только установишь связь с группами наблюдения вне твоего дома, так и отправишься.
— Похоже, план неплохой. — И я на всякий случай напомнил: — Только мне не нужно, чтобы за мной
— Конечно-конечно. Тебя будут прикрывать, но не чересчур. — Он продолжал объяснять задание. — Во время твоих передвижений по парку за тобой будут следить группы поддержки с приборами ночного видения и снайперскими винтовками.
— Не забудьте только рассказать им, как я одет.
— Останавливаться и садиться на скамейки ты будешь где-нибудь около воды — у Лодочного причала, потом в заранее обговоренном месте у Бельведер-Лейк и, может быть, еще у Резервуара. Группы наблюдения любят водоемы, потому что по крайней мере с одной стороны тебя прикрывает вода. — И он пошутил: — Ты плавать умеешь?
— Нет. Зато я умею ходить по воде. А по вашему плану, что я делаю в этих местах в такой час, кроме как служу приманкой?
— Хороший вопрос. Боюсь, у меня нет внятного ответа. Ну, скажем, ты только что потерял жену… ты скорбишь и совершаешь долгие прогулки. Понимаешь? Повесив голову, садишься на скамейки, закрываешь лицо руками…
— Может, сделать вид, что собираюсь утопиться?
— Можно. Так или иначе, идешь медленно, следуешь по указанному маршруту и слушаешь инструкции в наушниках.
— Понятно.
— И помни, Джон, если за твоим домом, как ты говоришь, наблюдают и ждут, когда ты выйдешь, то им понадобится некоторое время, чтобы доложить об этом Халилу. Главное — если этот план вообще сработает, — чтобы они засекли тебя, когда ты будешь выходить из вестибюля. Группа контрнаблюдения вычислит всякого, кто сядет к тебе на хвост. Понятно? Так что замешкайся там как-нибудь ненароком.
— Обязательно.
— Вопросы есть?
— Нет.
— Джон, это не входит в твои обязанности, и мы высоко ценим твою готовность не щадить себя. Вместе со мной и Томом вся ОГБТ будет думать о тебе и молиться за твой успех и безопасность.
— Спасибо. А где именно вы собираетесь молиться обо мне?
— Я — дома на телефоне. Я живу на Сентрал-Парк-Уэст, — напомнил он, — и если что, буду в парке через несколько минут.
— Хорошо. И мы станем позировать фотографам для снимка с мертвым Львом.
— Мы хотим взять его живым, — напомнил он.
— Конечно. — Похоже, мы обговорили уже все. — А сейчас я еду в больницу.
— Передавай привет Кейт.
Альфред дежурил. Я пожелал ему доброго утра и покаялся:
— Не могу найти ключ от грузового лифта.
— О…
— Я буду продолжать поиски, но пока… — И я положил на стойку пять двадцаток. — Если вам придется сделать еще один…
— Да, сэр. У меня есть запасной, но если вы не найдете, придется мне обратиться к мастеру.
— Я уверен, что найду, но все равно, возьмите — за беспокойство.
— Спасибо, сэр.
— Не стоит даже говорить. — Я именно это и имел в виду: не следует говорить об этом.
В вестибюле я увидел нового человека из наружного наблюдения, на сей раз женщину. Она сидела в кресле и читала «Таймс». Я подошел к ней, представился. Привлекательная, хорошо одетая женщина лет двадцати с небольшим, может, чуть старше. Отрекомендовалась как Кьера Льянтонио.