Левая рука тьмы (сборник)
Шрифт:
Они еще надеялись внушить ему, убедить его рассказать все. И потому он сейчас в безопасности, по крайней мере до тех пор, пока они не узнают, что он помнит о том, что раньше был Фальком.
Пока… По его коже прошел мороз. Раньше это не приходило ему в голову. Как Фальк, он был для Сингов бесполезен, но и безвреден. Как Ромаррен он был им полезен и тоже безвреден. Но как Фапьк-Ромаррен он представлял из себя угрозу, и они не потерпят этого.
Они не могут допустить существования такой угрозы!
Кроме того, необходимо было ответить еще на один вопрос — зачем им так нужно было узнать, где находится Верель? Какое им дело до Вереля?
И
В памяти Фалька было много информации и мудрых советов. Многие из них были истинны в самом буквальном смысле. Согласно старинным преданиям, с которыми Фальк познакомился в Доме Зоува, Синги были пришельцами из очень отдаленного района Вселенной, расположенного за скоплением Риалы, на расстоянии в несколько тысяч световых лет. Если это было так, то вероятно не очень большое их число пересекло эту невообразимую бездну пространства и времени. Но их оказалось все же достаточно, чтобы внедриться в Лигу и уничтожить ее то ли посредством телепатической лжи и других неизвестных способов, то ли с помощью какого-то секретного оружия, которым они располагали.
Но было ли их достаточно много, чтобы править всеми теми планетами, которые они разъединили и завоевали? Планеты были обширны по любой мерке, исключая только протяженность космического пространства между ними. Сингам, должно быть, пришлось рассеяться и сосредоточить внимание на том, чтобы покоренные ими планеты не воссоединились. Орри сказал как-то Фальку, что Синги, похоже, много путешествуют или торгуют, используя для этого корабли с околосветовой скоростью.
Еще он сказал Фальку, что за все время его пребывания на Земле он ни разу не видел такого корабля. Может, Синги боялись своих соплеменников на других планетах, которые могли во многом превзойти их за прошедшие столетия.
А может, Земля была единственной планетой, которой они еще не правили и им приходилось ограждать ее от исследований со стороны других планет? Ничего нельзя было сказать наверняка, но скорее всего, на Земле их действительно было не очень много.
Они отказывались верить рассказам Орри о том, что земляне на Вереле видоизменились в направлении соответствия местной форме биологической жизни и смешались с туземными гуманоидами. Они утверждали, что это невозможно. Это означало лишь то, что с ними этого не произошло. Смешение их с землянами оказалось невозможным. Они все еще были чужаками, все эти двадцать веков. Они продолжали оставаться на Земле в изоляции. На самом ли деле они правили человечеством из этого единственного города?
Ромаррен снова обратился за справкой к Фальку и получил отрицательный ответ.
Они управляли с помощью хитрости, страха и оружия. Они были в состоянии предотвращать возникновение какого-либо сильного племени или накопление знаний, могущих представлять опасность для них. Они не давали человечеству возможности что-либо сделать. Но и сами не делали ничего. Они не правили, а наносили вред.
Теперь было ясно, почему Верель представлял для них смертельную опасность. Им до сих пор удавалось сохранить свою хрупкую, но разрушительную власть над человеческой культурой, которую они давным-давно сломали и переориентировали. Но сильная, многочисленная, технологически передовая раса, сохранившая
Если они узнают от него, где находится Верель, вышлют ли они туда корабль-бомбу — длинный бикфордов шнур, протянувшийся через световые годы, чтобы уничтожить опасную планету прежде, чем на ней узнают об их существовании.
Да, такая возможность реальна.
Но против нее говорили два факта: во-первых, — тщательная подготовка юного Орри, как будто они хотят, чтобы он был их послом; и во-вторых — их Закон.
Фальк-Ромаррен никак не мог решить, было ли правило уважения к жизни подлинной верой Сингов, их единственным мостом над пропастью самоуничтожения, которая таилась под их поведением, подобно черному каньону под выстроенным ими городом?
Или же это было самой большой ложью из того огромного количества лжи, которое они принесли на эту планету? Они, казалось, избегали убивать разумные существа. В равной мере это относилось и к другим живым существам. Их тщательно скрываемая пища была растительной. Для того, чтобы сдерживать рост населения, они натравливали одно племя на другое, начинали войны, предоставляя людям возможность самим уничтожить друг друга. Согласно легендам, в первые годы их господства они прибегали в перенаселенных местах не к геноциду, а к евгенике — для того, чтобы укрепить свое главенствующее положение. Если это правда, тогда они в самом деле повиновались этому Закону, но на свой лад.
В этом случае их забота об Орри служила доказательством того, что он-то и должен быть их послом. В качестве единственного спасшегося участника полета, ему предстояло вернуться через бездну космического пространства на Верель и внушить соотечественникам то, что Синги внушили ему на Земле — подобно птицам, чирикающим «нельзя отнимать жизнь», подобно высокоморальному борову или мышам, попискивающим в подвалах Дома Страха. Лишенный разума, честный, но одурманенный, Орри принесет ложь и на Верель.
Почитание и память о Колонии были очень сильны на Вереле, и зов о помощи с Земли мог найти там отклик. Но если обитателям Вереля расскажут, что нет и никогда не было Врага, что Земля является древним счастливым раем, то вряд ли им захочется проделать столь длительное путешествие, только чтобы убедиться в этом. Если же они все-таки решатся на это, то отправятся в путь невооруженными, так же, как некогда отправился и Ромаррен со своими спутниками.
Еще один голос всплыл в его памяти, услышанный очень давно в глубинах Леса: «Мы не можем так жить вечно. Должна быть какая-нибудь надежда, некий знак».
Он не был отправлен с посланием человечеству, как говорил Зоув. Надежда была непрочной, знак неясным. Он должен был лишь переправить послание человечества, его вопль о помощи, об избавлении.
«Я должен отправиться домой. Я должен рассказать им всю правду», — подумал он, зная, что Синги ни за что не допустят этого, что будет послан только Орри, а его задержат здесь или убьют.
Измученный тревогой и продолжительными усилиями думать последовательно и ясно, он весь обмяк, его раскованный контроль над своим двойным разумом сломался. В полном изнеможении он упал на кушетку и спрятал лицо в ладонях. «Если бы я только мог отправиться домой! — думал он. — Если бы я смог еще раз пройтись вместе с Парт по Поляне!..»