Левиафан

Гуров Илья Андреевич

– Ты нашёл меня!

Женский голос, наполненный слезами радости, знакомый и незнакомый одновременно. Он прозвучал откуда-то из-за помятой двери. Это была она! Швырнув автомат в уже почти жидкий от крови песок, я подлетел к машине, упёрся левой рукой в угол кузова и, схватившись за отогнутый металлический край правой, дёрнул его на себя. Запястье пронзила невыносимая боль – на миг я так крепко сжал зубы, что мне показалось, будто они сейчас треснут.

Несмотря на то, что человеческих сил в принципе было недостаточно, чтобы сдвинуть с места вбитую внутрь бронированную дверь, шлюз со скрежетом подался и раскрылся

настежь, по инерции гулко ударившись о наружную часть стенки транспорта. Десантный отсек был затянут едким дымом, дальняя перегородка зловеще почернела от подбирающегося с обратной стороны огня, а весь правый борт машины представлял собой искорёженный и местами даже раскрошенный кусок металла.

Посреди кузова, прислонившись к поднимающейся к потолку пулемётной платформе, на одном колене сидела девушка в чёрной форме бойца Тетры. У неё были ярко-рыжие прямые густые волосы с ровной чёлкой до бровей и белое, но не бледное лицо, покрытое, как ни странно, украшающими её пятнами копоти. Её тёмно-серые глаза, имеющие чуть азиатскую форму, улыбка рельефных губ, маленькие руки, слегка дрожащие от напряжения – всё было мне до боли знакомо, но я не мог вспомнить ни одной минуты, проведённой Нами вместе. Ничего определённого, кроме чувств.

Выйдя из длившегося всего мгновение замешательства, я запрыгнул в кузов и, подойдя в упор к девушке, быстро осмотрел её. На левом её локте виднелся узкий разрез, такой, что сквозь рукав проглядывалась тонкая красная полоса на белой коже. Более никаких ранений я не заметил, только правое плечо ей зажало между согнутым куском стенки и покрытой тонкими трубками пулемётной платформой.

Практически ощущая на себе боль девушки, я зашёл ей за спину и, уперевшись ногой в почти оторванное кресло, схватился за искривлённый пласт металла.

Он был толстым и, по определению, прочным, достаточно, чтобы без малейших деформаций выдержать мои усилия, но меня это нисколько не останавливало. Потянув отогнутый кусок стены на себя, я почувствовал, как его острые края разрезают мне пальцы, но я продолжил прилагать все силы. Нужно-то всего чуть-чуть! Закрыв глаза и сжав зубы, я ясно услышал, как металл низко постукивает, сердито сгибаясь под моими руками.

Я уже начал побаиваться того, что у меня разломаются плечевые суставы – такая давящая боль их прорезала, но тут девушка громко выдохнула. Разжав липкие от крови пальцы, я поднял веки и, рывком опустившись на пол слева от знакомой незнакомки, положил руку на её правое плечо, однако машинально тут же сдвинул ладонь ближе к шее, привлекая её к себе:

–

Как Ты?

Повернув ко мне лицо, девушка на секунду впилась в меня своими большими блестящими глазами, после чего с размаху обхватила мою шею и, прижавшись всем телом, уложила меня на пол. От давления по спине и правому боку прошла острая волна боли, но она принесла мне удовольствие, разошедшееся по телу приятными мурашками.

–

Кира! – я не сразу осознал, что только что ласково произнёс её имя вслух. Я

вспомнил его.

На несколько секунд замерев в моих объятиях, девушка взяла меня правой рукой чуть выше шеи, прижала щекой к своим губам и провела по ней зубами, одновременно целуя и кусая меня.

В эту секунду со стороны шлюза раздались глухие шаги, на которые Мы оба подняли головы. Моё тело будто пронзили сотни игл, когда я увидел, что в проёме уже

стоит изрядно потрёпанный паук. Оттолкнув влево от себя Киру, я подскочил на ноги и, мельком заметив на кресле какое-то оружие, схватил его, тут же нажав на курок. Тварь к тому времени уже успела выбросить в Нашу сторону одну из своих зазубренных конечностей, от тяжёлого выстрела съехавшую в сторону и с лязгом зацепившую стену.

Одной пули из, как оказалось, Шнура было достаточно, чтобы добить и без того еле живого паука. Бросив винтовку обратно на кресло, я опустил глаза на свою девушку и с громко застучавшим в висках пульсом увидел, что она окровавленной рукой зажимает рану на ноге. Побледнев от боли, она уверенно смотрела мне в глаза, без тени страха, будто Нам уже совсем ничего не угрожало. Она полностью доверяла мне.

–

Видел, да!? – её голос сорвался. – Даже не вскрикнула! – она улыбнулась дрожащими губами.

–

Видел! – быстро оббежав слезящимися от дыма глазами десантный отсек, я нашёл оплавленную по краю синюю аптечку, висящую в специальном углублении в стене. Схватив её, я понял, что пальцами плохо владею уже на обеих руках. А терять время на застёжку не стоило, поэтому я тряхнул коробкой так, что она открылась, и её содержимое, поднимая металлический гул, посыпалось на пол.

–

Так! – подняв с пола обеззараживающий аэрозоль, я снял с него крышку и, присев рядом с Кирой, взял её за ту руку, которой она закрывала рану. – Будет невыносимо.

–

Давай! – она крепко стиснула мою ладонь и, вдохнув носом, с готовностью

сжала губы.

Мне совсем не хотелось делать ей больно, но кто знает, какая дрянь может быть на когтях пауков – определять опытным путём я, однозначно, не собирался. Поднеся баллончик к ране, я нажал на кнопку и, быстро пробежав белой шипящей струёй аэрозоля по, к счастью, не очень глубокой царапине, отшвырнул пластиковую ёмкость в сторону. Впившись ногтями мне в руку, Кира, не разжимая губ, протяжно застонала, переворачивая внутри меня буквально всё. Пытаясь нащупать правой рукой упавший на пол бинт, левой я обнял её за плечи и прижал к себе.

–

М-м-м, как больно! – проговорила она шёпотом, чтобы не было слышно дрожи в голосе.

Подхватив, наконец, шуршащий круглый цилиндр, я зубами разорвал его и, подняв с пола выпавший бинт, протянул его девушке:

–

Держи конец!

Мягко взяв белую ткань, она прижала её край к ноге и опустила голову мне на колено, освобождая пространство для второй руки, пальцы на которой я едва мог сжать. Ощущение ответственности за девушку было гораздо более сильным, чем боль, так что без малейшего колебания я принялся быстро заматывать её длинную царапину. За несколько секунд истратив весь моток, я наспех завязал края бинта на узел и положил руку на плечо затихшей Киры:

–

Идём!

–

Не могу. – она подняла голову, покачивая своими рыжими волосами. – Вся нога

онемела.

–

Это аэрозоль. – я осторожно поднялся, обошёл девушку и, присев, аккуратно поднял её на руки. Быстро сориентировавшись, она обняла меня обеими руками и лицом прижалась к моему плечу. Секунду я стоял на месте, прислушиваясь к тому, что происходит снаружи. Угроз, по крайней мере, поблизости не предвиделось, поэтому я, со своей драгоценной на руках, уверенно вышел из задымлённого транспортника.