Левиафан

Гуров Илья Андреевич

Для него не существовало разницы между прошлым, будущим и настоящим, у него не было планов, целей, мнений, он ничего не рассчитывал и не ждал, потому что все события, в его понимании, происходили одновременно. В один и тот же момент он уничтожал меня в бесконечно далёком прошлом и сжимался под моим ударом копьём пятнадцать минут назад. Он торжествовал и терял последнюю надежду, ощущал своё могущество и своё бессилие, возвышался и падал. И в этом мареве перемешанных друг с другом мыслей я никак не мог уловить хоть что-то, похожее на ненависть, презрение к Мёртвому… Ко мне… Я хотел, чтобы именно сейчас, будучи поверженным и раздавленным, он собрал воедино и ощутил всю свою злость, всю беспомощность.

Чтобы в последний миг жизни он видел перед собой именно меня, того, кто, доказывая ему своё превосходство, прошёл сквозь саму смерть и уничтожил его. Я хотел, чтобы этот последний момент был для него невыносимым.

Он это понял. Медленно кружащие передо мной серо-зелёные щупальца рывком дёрнулись в мою сторону, но дотянуться до меня не смогли. Я чувствовал, как Отец всем телом напрягся, пытаясь придвинуться ко мне, но громадный панцирь не тронулся с места, лишь зашипел посыпавшимся ещё сильнее бесцветным порошком. Зверея от безысходности и собственного бессилия, щупальца начали яростно извиваться в нескольких сантиметрах от моего лица, с угрожающим свистом рассекая воздух… Но до меня доходило лишь лёгкое дуновение, порождаемое их активным движением.

Отец понял, что своими действиями я стараюсь унизить его так сильно, как только возможно, и вытерпеть этого он не мог. Однако дотянуться до меня Грядущий уже был не в силах – ему оставалось только беспомощно метаться на месте, безмолвно вопя от безысходности. Но и этот поток отчаянной ярости долго не продлился: быстро растратив остатки жизни, щупальца на миг замерли в воздухе, после чего тяжело повалились на влажный песок и затихли.

Я продолжал стоять на месте, вникая в произошедшее и определяя своё к нему отношение. Грядущий мёртв! Эта мысль, многократно повторяясь горячим пульсом, гремела в моей голове, вызывая целую волну смешанных эмоций. Я просто не знал, что мне теперь делать! Отец испустил дух до того, как я смог высвободить всю свою ярость – мне нужно было больше! Кровь буквально кричала во мне, требуя наносить Грядущему ещё сотни и сотни ударов подряд. Но это не имело смысла, так как он уже был мёртв.

Глубоко вдохнув, я задержал дыхание и закрыл глаза, стараясь успокоиться. Личность Мёртвого окончательно влилась в мою собственную, я уже даже не чувствовал присутствия чего-то нового в себе. Его боль и ярость стали моими, и я с трудом сдерживал их разрывающее изнутри давление…

Ледяной дождь. Крупный липкий кровавый дождь. Сосредоточившись на нём, я начал медленно остывать. Ощущение было таким, будто дракон злости во мне укладывается отдыхать, изнутри задевая кожу, выбирая позу поудобнее. На смену ему выходила уверенность, порядочно расшатанная бесконечным одиноким пленом в оковах смерти, но всё ещё достаточно крепкая. Теперь, когда я уничтожил одного из Богов своими руками, мне больше не требовалась поддержка высших сил. Я стал готов идти самостоятельно, наравне с ними и даже против них. Я не чувствовал себя ниже них или слабее. Больше не было нужды прятаться от надвигающейся грозы за рассеянностью, наигранной неспособностью заглянуть в будущее и надеждой на то, что всё разрешится само собой…

Открыв глаза, я выдохнул и вдруг ясно ощутил, что часть моей потерянной личности вернулась. Воспоминания были слишком смутными, чтобы из них можно было извлечь что-то конкретное, что-то стоящее… Но я почувствовал, что прямо сейчас бесконечно скучаю по кому-то. Давящая тоска навалилась так неожиданно, что у меня начало перехватывать дыхание. Я не мог вспомнить её имя, не мог вспомнить, как она выглядит, но она была для меня всем. И она была совсем рядом…

Подняв раскалывающуюся на части голову, я вслушался в беспорядочный шум каньона. Посреди стрельбы, криков,

взрывов гранат и визга роботов-летунов расслышать что-либо было невозможно, но я и не слушал. Я чувствовал. Чувствовал, как тонкие струи кровавого дождя колеблются, будто струны, по которым пробегает осторожная рука. Это движение начиналось за пределами каньона, где-то там, откуда пришёл Грядущий.

Определившись с направлением, я, подхватив с земли электронное подобие автомата, бросился к выходу из Пелалар. Вокруг меня творилось что-то непонятное: пауки бросались на себе подобных, топтались на месте, падали на землю или, наоборот, пытались встать, с неба, помимо крупных синих и красных капель крови, сыпались разорванные крылатые твари, над головой с визгом проносились самолёты, повсюду вздымались столбы пыли, поднятые пулями. Во всём этом хаосе мне приходилось постоянно менять направление, прыгать, падать, уворачиваться, но это не имело значения. Я видел перед собой лишь приближающуюся искусственную пустыню, сплошь заваленную трупами пришельцев и уставленную помятыми дымящимися танками…

Добежав до края каньона, я на мгновение остановился, решая, куда идти дальше. Буквально в тот же миг рядом со мной возник чёрного цвета крупный антропоморф с оторванной правой рукой и помятой, местами даже разорванной, головой.

–

Высший, войска противника по всей планете охвачены безумием. Мы рекомендуем

отступить и позволить им уничтожить самих себя.

–

Да, я понял, так и сделаем! – отвечая практически на автомате, я внимательно всматривался в повреждённые БТР и танки, коих, к счастью, было не так уж много. Она где-то здесь. – Мне нужно завершить одно дело. – громко проговорил я, останавливая взгляд на прямоугольном желтоватом транспортнике о восьми колёсах. – Личное.

Робот немного помолчал, но, сообразив, что я имею в виду, понимающе ответил:

–

Мы не будем Вас беспокоить.

Краем уха расслышав, что он удаляется, я лёгким бегом двинулся к горящему транспортнику. Окружающее его поле битвы выглядело опустевшим: оставшиеся целыми боевые машины удалялись от меня, воины Левиафана двигались в противоположную сторону, одни только обезумевшие пауки продолжали неуклюже бросаться друг на друга. Без контроля Отца их армада за несколько минут превратилась в груду разорванных тел, и теперь её остатки уже совсем не внушали страха.

Голова с каждым шагом болела всё больше, дыхание стало обжигающим, а левое запястье будто бы заклинило, но я продолжал упорно двигаться вперёд. Осталось ещё одно дело!

Приблизившись к транспортнику я услышал глухие удары по металлу, доносившиеся с задней стороны машины. Обходя её по правой стороне, я мельком заглянул в кабину, но ничего, кроме красных брызг на стёклах и небольших языков пламени, внутри не увидел.

В заднюю дверь транспортника ломился паук – я понял это ещё до того, как, огибая машину по широкой дуге, увидел его своими глазами. Он с размаху бил плечом в металлическую перегородку, медленно, но верно сгибая её и заталкивая внутрь десантного отсека.

Крепко прижав приклад к плечу, я начал точными одиночными выстрелами вышибать из твари столбы крови, однако паук не обратил на меня ни малейшего внимания. Он просто продолжал упорно наседать на дверь! Но пули всё же возымели успех: уже после шестой лапы пришельца начали подкашиваться. Ускоряя темп стрельбы, я продолжал уверенно подходить к нему и, приблизившись вплотную как раз в тот момент, когда паук безвольно упёрся головой в железо машины, со всего маху пнул его ногой. Резко дёрнувшись, достаточно тяжёлый пришелец, словно пластиковая игрушка, отлетел в сторону и свалился в песок. Для верности выпустив в него ещё четыре пули, я опустил автомат.