Лейк-Фроумский Кошмар
Шрифт:
Бони тоже спрыгнул с ветки, потянулся и зашагал вслед за своими верблюдами.
Они уже ждали его в лагере. Рози и Кошмар мирно паслись. Старый Джордж стоял, расставив задние ноги циркулем, и ожидал мыльную воду. Кошмар не обращал на Бони ни малейшего внимания. Инспектор умылся, стараясь экономить воду, и отдал Старому Джорджу вожделенную жидкость. Потом позавтракал солониной с лепешкой, корочкой ее угостив Кошмара.
Не следует думать, что к верблюду можно подольститься, и не стоит верить тому, кто говорит, будто верблюд может стать преданным человеку, как собака. Сделать его ручным нельзя, но можно выдрессировать, как слона, чтобы он выполнял какую-то определенную работу. Если проявить побольше терпения, можно даже приучить возить
Лейк-Фроумский Кошмар явно был вьючным животным — крепко сбитым, возрастом чуть постарше более субтильной Рози и со своими прочными привычками. Однако сейчас Бони нужен был выносливый верховой верблюд.
Он привязал Рози и Старого Джорджа к деревьям и заставил Кошмара лечь на колени рядом с верховым седлом. Верблюда это, похоже, отнюдь не обрадовало. Он нервничал, беспокойно обнюхивал длинное железное седло, то и дело встряхивался, будто его одолевали муравьи, и пытался встать. Однако Бони был неумолим, и тогда Кошмар сделал было попытку поползти на коленях вперед. Но Бони быстро пресек эти фокусы — связал подогнутые передние ноги, набросил на горб седло и туго затянул подпруги.
После этого инспектор снял веревки с передних ног. Кошмар тут же попытался встать, но Бони резко прикрикнул на него, и он снова лег. Бони осторожно всунул ногу в стремя, однако даже не почувствовав его вес, верблюд уже вскочил на ноги. Бони снова заставил Кошмара лечь на колени, снова очень мягко ступил ногой в стремя — зверь тут же встал. Оставалось одно — измотать верблюда так, чтобы он наконец сдался. Спектакль продолжался — вверх и вниз, вверх и вниз. И каждый раз, прежде чем Кошмар вскакивал, давление на стремя усиливалось. Действовать приходилось крайне осторожно — Бони легко мог сломать ногу или еще как-нибудь пораниться. Однако в конце концов ему удалось-таки надавить на стремя всею тяжестью своего тела, а еще после нескольких попыток — и оттолкнуться второй ногой от земли. Миг — и он уже в седле. Когда Кошмар встал, то, к удивлению, обнаружил, что его перехитрили.
Он прижал уши к затылку и попытался укусить всадника за ногу. Бони бесстрашно хлопнул зверя по длинным, мягким губам и с напряженным любопытством подождал, не последуют ли новые попытки неповиновения. Прошло минут пять — Кошмар оставался спокойным. Бони свернул сигарету.
Не спеша покурив, инспектор плавно потянул правый повод. Кошмар немедленно повернулся в желаемом направлении и, не выказывая ни малейшего недовольства, мерно зашагал вперед. Добравшись до капустной пальмы, на которой провел половину ночи, Бони первым делом объехал вокруг ствола, ища следы Лаки, и, обнаружив их, двинулся по следам. Черный носил сапоги, оставившие на песке отчетливые отпечатки.
Лаки не соврал: его и в самом деле сбросила лошадь. Примерно в миле от лагеря Бони почва была взрыхлена копытами. Здесь лошадь заартачилась. Должно быть, испугалась и встала на дыбы. С искусством верховой езды у Лаки, по его же словам, дело обстояло неважно: глубокая вмятина в песке указывала, где он приземлился, проделав это способом, который истинные наездники расценили бы, самое мягкое, как неспортивный.
Бони знал, разумеется, что ночью все шумы слышны очень далеко. Вероятно, Кошмар рыкнул и напугал лошадь.
Бони на всякий случай решил пока не спешиваться. Да это, в общем-то, и не требовалось — следы копыт были отчетливо видны и с седла. Шли они не прямо к центральной усадьбе Квинамби, а почти параллельно Изгороди, туда, где начинался участок Нуггета.
Солнце стояло уже высоко, и Бони пожалел, что забыл фляжку с водой. Предполагая, что след все же приведет его в Квинамби, он надеялся раз и навсегда образумить аборигенов. Колдовскую косточку на него теперь, конечно, уже не направят, побоятся, об этом он вовремя позаботился, однако от мысли отравить его пребывание в этой округе каким-либо иным способом черные, похоже, все-таки не отказались. Занятый этими мыслями,
Теперь Бони больше не раздумывал, слезать с седла или нет. Одним прыжком он был на земле, укрылся за деревом и вытащил из кобуры под мышкой свой служебный револьвер, который, повинуясь какому-то инстинкту, сегодня утром впервые захватил с собой. Не слышалось ни единого подозрительного звука. Кошмар наслаждался неожиданной свободой и озабоченно щипал реденькую травку, что выискал между деревьев. Вокруг щебетали птицы.
Осторожно пригибаясь, перебежками от дерева к дереву, Бони добрался до опушки. Примерно в четверти мили отсюда виднелась новая чаща. Она была значительно больше этой, где находился Бони, и тянулась почти параллельно Изгороди, отступая от нее на добрую милю. Видимо, в эту рощу и удрал коварный стрелок. Бони несколько минут понаблюдал за окрестностями, но нигде не заметил никакого движения. И выстрелы больше не гремели. Бони нисколько не сомневался, что хорошему стрелку пристрелить его ничего не стоило. Похоже, это пока только предупреждение, хотя и очень серьезное, ибо предыдущими он пренебрег. Бони оценивал смысл инцидента совершенно трезво: не прекратишь совать нос в дело Мэйдстоуна — сам будешь покойником. Именно это настойчиво хотели ему внушить. С револьвером в руке он вернулся к верблюду, все еще топтавшемуся на старом месте в поисках травы.
Жара ли на Кошмара так подействовала, что он отказался от своих эскапад, или еще что — Бони сказать не мог. Во всяком случае, верблюд безо всяких протестов позволил взнуздать себя, и всадник вскочил в седло. Первым делом Бони решил проехать по следам, оставленным лошадью Лаки. Черный недолго оставался с неизвестным всадником, затем след его коня повел прямо к центральной усадьбе Квинамби. Бони проехал по нему еще около мили, чтобы удостовериться до конца, а затем повернул обратно, к месту, где Лаки встретился с незнакомцем. Следы этого человека интересовали Бони куда больше. Лаки, без сомнения, был всего лишь скромной пешкой в этой опасной шахматной партии. Насколько опасна она и какова в ней ставка, Бони мог пока строить только догадки.
Неизвестный поехал прямо к Изгороди. Бони направился по следам, делая попутно широкие петли вокруг каждого дерева, за которым мог бы спрятаться стрелок.
Кошмар взобрался по обрывистому склону на самый гребень большого бархана. Бони резко натянул поводья, и верблюд остановился. Менее чем в трех сотнях ярдов виднелась хижина, служившая Нуггету штаб-квартирой на теперешнем его участке! Дощатая лачуга казалась покинутой, однако тонкая струйка дыма, поднимавшаяся из жестяной трубы, свидетельствовала, что совсем недавно здесь кто-то был. Бони задумался. Потом развернул верблюда и поехал назад, к своему лагерю.
Нуггет — снова и снова натыкается он на Нуггета. Нуггет — по его же собственным словам — ближе всех других находился к лагерю Мэйдстоуна. Нуггет принадлежал к аборигенскому племени Квинамби.
У Нуггета, до того, как он купил себе «саваж», был «винчестер». Нуггет легко мог содействовать угонщикам скота. Но зачем было Нуггету убивать Мэйдстоуна? Ведь учитель знать не знал этого черного. Даже если убийство как-то связано с фотосъемкой Мэйдстоуна, все равно нет никакого смысла. Да имей Нуггет длинный список судимостей за плечами, а Мэйдстоун вдруг ненароком его сфотографируй — никакой опасности для него это не представляло. Когда Бони добрался наконец до своего лагеря, он чувствовал себя совсем разбитым. Слишком многих камешков еще недоставало в этой игре-головоломке.