Лейтенант. Назад в СССР. Книга 8. Часть 1
Шрифт:
Вспотевшими пальцами я все же не удержал рукоять — Калаш брякнулся на камни.
Теперь я был безоружен.
А вот душман нет. Нож в его правой руке был длинный, кривой и очень острый… Опасное оружие, хотя далеко не самое практичное. Таким кромсать врагов одно удовольствие, особенно в ближнем бою. И душман им пользоваться умел — лезвие так и сверкало. То тут, то там.
Однако махать сталью, словно мельница много ума не нужно. А я был обучен действовать против таких противников, опыта хватало. Если бы не мое состояние здоровья, то скорость, ловкость, опыт и координация движений позволяли успешно противостоять
У меня через плечо болталась сумка, в которой были все мои вещи. Сняв ее, я шустро и с силой швырнул ее точно в бородатую морду, а когда противник отшатнулся, я совершил короткий рывок и перехватил руку с зажатым в ней ножом. Резко вывернул ее в суставе под неестественным углом.
Для этого не нужно много силы, главное понимать физиологию.
Это очень больно. Боль настолько сильная, что мозг словно отключается и кратковременно перестаёт управлять телом. Мышцы расслабляются, по сути, конечность никак не управляется. А вот постороннее вмешательство, в виде уже моих рук перехватывает дальнейшую инициативу. Пять секунд, ловкое круговое движение и вот острое лезвие уже торчит в животе у противника. А тот, скривившись от жуткой боли, даже не понимает, как это произошло… Душман медленно сползает на землю, глядя на меня изумлёнными глазами — мол, как же это так получилось?
Оттолкнув его ногой, я выждал несколько секунд и склонился над телом. Все, готов. Заметил, что тот был ранен осколками сразу в трех местах. Порылся в складках одежды, вывернул примитивную разгрузку. Нашёл у него оборонительную гранату, а в карманах пару снаряжённых магазинов к автомату. Только вот самого автомата при нём не было. Скорее всего, он оставил его на том в самом месте, где взорвалась брошенная мной граната. Интересно, на что он надеялся, сидя в засаде с одним ножом?
Свой автомат брать уже не стал — толку от такого недоразумения, одни страдания.
Всё это время, северо-западнее от меня гремела стрельба — били то одиночными, то очередями. Пару раз раздавались взрывы.
Использовали дымовую шашку — обороняющихся скрыло облако желтоватого дыма, который слегка разнес ветер. Давали сигнал?
Вообще, практика показывала, что бои такого характера не длятся долго, это только в боевиках так показывают. На самом деле, всё обстоит куда быстрее. Люди постоянно допускают ошибки, вмешиваются посторонние факторы, да и саму обстановку сложно предугадать. Тот или иной фактор становится решающим.
Не удивлюсь, если половина душманов и столько же наших солдат уже выбыли из строя. В конце-то концов, кто со стороны СССР воевал в Афганистане? Молодые, неопытные ребята, зачастую прошедшие только базовую подготовку и не имевшие достаточно навыков, терпения и знаний, чтобы грамотно вести боевые действия. Были и опытные бойцы, даже профессионалы, но ими не раскидывались.
Стрельба стала реже. По крайней мере, со стороны душман точно. Тут и там лежало несколько тел, со следами крови. Плотность огня снизилась, бой перешёл в режим позиционного. Так оно и будет идти дальше… Вот только если духам деваться особо и некуда, к нашим уже летело подкрепление в виде штурмовой авиации.
Я добрался до того места где взорвалась граната, здесь по-прежнему лежали два мёртвых тела. Их оружие
— Нормально! — довольно проворчал я, вытирая тряпкой кровь со ствольной коробки.
Двинулся дальше, начал подниматься вверх. Занял позицию за камнем — судя по всему, до Ми-8 оставалось около сотни метров. И, судя по хлёсткому звуку выстрелов, снайпер у них всё-таки был. Это хороший знак, значит, вертушка перевозила десантную группу. Быть может, это кто-то из охотников на караваны, вроде нас?! Тогда душманы не на тех нарвались — парни уже им зубы показали!
Выглянув, я увидел моджахеда. Метрах в семи-восьми от меня. Без раздумий нажал на спуск — готов. Здесь со стволом всё было нормально, не эталон, конечно. Но пойдёт. Вновь двинулся дальше, снял ещё одного. Тот как раз перезаряжался.
Вдруг, до меня далекий, но знакомый звук — приближался вертолётный рокот. Я задрал голову вверх, выискивая птичек, но пока ничего не было видно. Очевидно, это прислали помощь для тех, кто был вынужден совершить аварийную посадку!
Вскоре, над нами пролетела пара штурмовых Ми-24. Полетели тепловые ловушки — вероятно, контрмера против ПЗРК. У этих духов такого оружия не было.
Уже давно не секрет, что именно этот тип советских вертолетов до ужаса боялись душманы — грозная машина в воздухе, да ещё и в умелых руках, легко могла доставить проблем на поле боя и часто духи понимали, что воевать против «крокодила» как бы, не очень эффективно.
Одна вертушка пошла на круговой облёт, вторая в противоположном направлении. Стрельбу они открывать не стали, достаточно было и психологического воздействия. К тому же, тут можно было зацепить своих — расстояние между чужими и своими было не более пятидесяти метров.
Духи поняли, что раз подоспело подкрепление в виде авиации, захватить экипаж вертолёта у них уже никак не получится, а потому прекратили наступление, но и отступать пока не собирались. Это сыграло против них.
А я продолжал потихоньку двигаться. Ещё дважды открывал огонь, снял двоих.
За несколько минут расстояние между мной и упавшим вертолётом сократилось вдвое. Духи не дураки, все же догадались, что их кто-то косит ещё и с тыла. Судя по всему, их осталось не более шести-семи человек. Тот самый момент, при котором оставшиеся либо принимают решение давить до конца, либо попытаться спасти свои шкуры и сбежать. Трусость моджахедам практически неведома, но это вовсе не означало, что они бездумно пойдут на убой, забыв про инстинкт самосохранения. Всё они прекрасно понимали, но слишком долго думали. Не было там толкового командира.
А потом меня все же заметили — вокруг засвистели пули. Одна из них чиркнула по бедру, царапнув кожу. Неприятно, но ерунда.
Со стороны упавшего вертолёта тоже перестали стрелять. Вероятно, они не поняли — какого чёрта духи вдруг развернулись и принялись бить в обратном направлении… Кого?
Кружившие сверху Ми-24 сесть здесь не смогли, отлетели дальше и искали место для посадки чуть севернее. Пару раз грохнула автоматическая пушка. От вертолётного рокота и громкой стрельбы закладывало уши. Хлестал ветер.