Лгунья-колдунья
Шрифт:
Так что испепелить взглядом противную красотку Настя не успела. Даже одежду тлеть не заставила.
Но на этом испытания бедняги не закончились. Заглянув в кабинет начальства, девушка вдруг замерла, словно удав перед кроликом, надежно перекрыв собой вход. Осторожное тыканье в спину пальцем никакого эффекта не произвело, ступор продолжался. Лана уже собиралась применить менее женственные меры воздействия, когда из кабинета донесся знакомый голос:
— А, Настасья, привет! Ты что встала там? Жену мою не нашла, да? Она уже ушла? Вот же
— Здрасьте, Кирилл, — мяукнула медсестричка, полыхнув ушами (рассмотреть со спины что‑либо еще довольно сложно). — Вы… Вы совсем поправились, да? Вы такой… здоровый!
— Настя! — рявкнул Павел Матвеевич. — Прекрати хлопать ресницами, кукла! Где Лана?
— Здесь я, — пришлось все‑таки применить волшебный пендель. — Какие‑то у вас работники тормознутые в клинике, честное слово! Или эта девушка принята в рамках социальной программы «Работу инвалидам»?
— Ничего подобного! — прошипела Настя, выгнув спину и задрав трубой пушистый хвост. — Я, между прочим, медучилище с красным дипломом закончила!
— Молодец, умница, возьми на полке пирожок, — проворчал доктор. — Спасибо, ты свободна.
Но медсестра словно не слышала, завороженно глядя на стоявшего у окна Кирилла. Теперь уже и Лане захотелось прижать уши к голове, выгнуть спину и ударить нахалку лапой с вытянутыми когтями. А пусть не пялится! Мой!
— Настя! — повысил голос Павел Матвеевич. — Тебя больные заждались.
— До свидания, Кирилл, — томно выдохнула девушка.
Сейчас точно ударю.
— Всего доброго, — усмехнулся тот.
Фыркнув, медсестра наконец вышла.
— Бабник ты все‑таки, — констатировала Лана, усаживаясь в самое удобное в кабинете кресло. — Веником тебя давно не били, дорогой.
— Почему именно веником?
— Ну, еще можно газетой попробовать. Но у нас дома обычно нашкодивших котяр именно веником охаживали. По морде, по блудливой.
— Я же вам говорил, — улыбнулся доктор. — У Настасьи ничего не вышло, ваш муж был непоколебим и необычайно стоек.
— Ага, стойкий оловянный солдатик, — проворчала девушка. — Между прочим, а почему этот солдатик молчит?
— Он боится, — Кирилл опасливо приблизился к столу.
— Чего, интересно?
— Физического унижения. Моральное я уже заработал.
— По поводу твоего вояжа в квартиру Ленки мы позже поговорим, — прищурилась Лана. — А сейчас меня больше интересует, зачем меня сюда позвали? Павел Матвеевич, вы мне не все сказали там, в палате Лены?
— Насчет ее состояния — все, — доктор поднялся и, обойдя стол, остановился возле Ланы. — Я хотел бы поговорить вот о чем…
Он внезапно прислушался, затем, стараясь ступать бесшумно, подошел к двери и распахнул ее. Послышалось громкое «ой!», затем — стук каблучков по полу.
— Ковалева! — загремел врач. — Еще раз замечу что‑либо подобное — уволю к чертовой матери!
— Сиропчик! — сурово заклеймила своего мужчину Лана, с трудом сдерживая нетерпеливо
Подмигивает он! Бровями играет! Нашел время, а главное — место!
— Теперь, думаю, удастся побеседовать без излишне любопытных ушек, — Павел Матвеевич присел на край стола возле девушки и сцепил пальцы в замок. — Я вот о чем хотел с вами поговорить. Меня совсем не устраивает наличие охранников возле палаты Осеневой, это может нервировать наших пациентов. А лежат здесь, как вы понимаете, люди состоятельные, которым чужие проблемы не нужны. Да и нам, если честно, проблемы не нужны тоже, тем более провоцируемые человеком с явно больной психикой. Сегодня он каракурта в чужой шкаф подбросил, а завтра решит змей в отделение запустить!
— Понятно, — потер переносицу Кирилл. — Вы намекаете на то, что мы должны забрать отсюда Осеневу?
— Ни в коем случае! — поднял ладони вверх доктор. — Ее нельзя сейчас трогать, состояние пока тяжелое, и весьма.
— Тогда я не понимаю, чего вы хотите.
— Мы не понимаем, — уточнила Лана.
— Объясню. Я не желаю знать подробностей происходящего, не мое это дело, но, насколько я понимаю, вашу знакомую хотели убить, верно? Выбрав для этого весьма экзотической способ.
— Допустим.
— И охрану вы собираетесь посадить, предполагая, что убийца, узнав, что Елена осталась жива, решит закончить начатое?
— Да.
— А зачем ему знать, что Осенева жива? — хитро прищурился эскулап. — Пусть думает, что у него все получилось. Тогда и охрану сажать не надо.
— А что! — оживился Кирилл. — Это идея! Клиника здесь частная, конфиденциальность информации гарантирована, да, Павел Матвеевич?
— Абсолютно верно.
— И обеспечить инкогнито пациентки вы тоже сможете? Медкарта на Осеневу заполнена?
— Да, но она пока у меня.
— Вот пусть у вас и будет, и желательно изменить фамилию. Но, если вы гарантируете, что ничей любопытный носик туда не сунется, то можно все оставить как есть. И тогда действительно можно будет сохранить правду в тайне от всех.
— Черт! — Лана пристукнула кулачком по колену. — Я же Матвею звонила, он в курсе, что Ленка жива!
— Сам Матвей — не страшно, — нахмурился Кирилл. — Его все равно пришлось бы привлечь к делу. Главное, чтобы он никому другому не сообщил.
— Ну как же я сама не сообразила! — Лана лихорадочно запикала кнопками мобильника. — Вот дурища! Алло, Матвей? Ты где?
— Подъезжаю к дому Квятковской, Ирина, как я и предполагал, все еще здесь.
— Ты ей звонил?
— Разумеется.
— О случившемся с Осеневой говорил?
— Нет. Это не телефонный разговор. Я должен быть рядом с Ириной, когда она об этом узнает. Ты представляешь, что бы с ней было, пока я добирался через пол‑Москвы?
— Слава богу! — выдохнула Лана. — Как же здорово, что ты такой заботливый! И не говори ничего. Вернее, скажи всем, в том числе и Ирине, что Лена умерла.