Лица
Шрифт:
Жени посмотрела на Хаво с интересом. Она знала, что волчья пасть — врожденный изъян, следствие неправильного формирования костей во время беременности. Степень ущербности широко варьировалась в различных случаях, и у Хаво ограничивалась мягким небом. Таких детей обычно оперировали вскоре после рождения. Подвергался ли операции Хаво? Она решила спросить об этом Елену, как только представится случай.
— Хаво, марш в ванную. А ты, Дэнни, покажи леди город.
— Может быть, я могу чем-нибудь помочь? — предложила Жени.
— Лучше не надо, — улыбнулась хозяйка.
Дэнни провез
Дэнни поцеловал ее, на морозном воздухе их губы показались друг другу прохладными. Поцеловались снова. Жени прижалась к нему. Ее лицо разгорячилось, и она почувствовала, как тепло передается между их телами сквозь покров одежды. Раскрыла губы и ощутила во рту его язык — теплый и твердый. Его незрячий кончик исследовал все внутри: небо, десны, тыльную сторону зубов. Возбуждение пронзило Жени, и она поймала его язык своим языком, пленила во рту, принялась укрощать, пока не задохнулась. Вобрав воздух, сама языком проникла в его рот — во влажное царство щек и податливых губ.
Наконец они оторвались друг от друга, но оба дрожали.
— Я хочу тебя, — пробормотал Дэнни.
Они направились к машине. Жени пошатывало, дыхание стало неглубоким и беспорядочным, сердце прыгало в груди.
Внутри Дэнни расстегнул ее пальто — неловкими настойчивыми пальцами. В прохладе салона дыхание паром вырывалось изо рта, ветровое стекло запотело. Он забрался к ней под свитер и нащупал грудь.
Кто-то постучал в стекло. Дэнни замер, нервно осклабился, Жени одернула свитер.
— Что-нибудь случилось? — спросил полицейский офицер, когда Дэнни приспустил стекло.
— Ровным счетом ничего. Просто занимаюсь любовью.
— Хороший выбрал денек, — полицейский был примерно того же возраста, что и Ян и отдаленно знаком. Он улыбнулся Дэнни. — А что не ведешь домой свою ненаглядную? Мать закатит настоящий праздник. У нее так всегда.
— Вот она, цена популярности, — вздохнул юноша, запуская двигатель. — Родителей любят в городе.
— Вполне понимаю. Они замечательные люди.
Дэнни посигналил и включил заднюю скорость. Его рука покоилась на плече Жени. Она прижалась к его ладони рукой и судорожно вздыхала, пока дыхание не успокоилось.
Когда они открыли дверь, аппетитнейшие запахи окутали их. Приготовленные фрукты, арахис, шалфей и тимьян. Ян играл на скрипке неспешную мелодию, а Хаво зажигал свечи на столе. Дэнни и Жени сняли верхнюю одежду и сменили обувь. Они стояли и смотрели на Яна, и Жени обняла юношу рукой.
Ян скосился на них, смычок взлетел в воздух, потом упал на струны и заметался по ним, заплясал в быстрой польке, и Дэнни закружил Жени по комнате.
На следующее утро семья уезжала в Акрон — молодая двоюродная сестра Яна только что родила ребенка. С удивленного согласия родителей, Дэнни с Жени остались дома.
Теперь, наедине с ней, Дэнни потянул ее за руку
— Пойдем.
Она подняла глаза и внезапно вспомнила разговор в дамском туалете. Юноша ждал, рука оставалась протянутой. Теперь она не могла об этом сказать. Глубокие темно-коричневые, как и у нее, глаза Дэнни были наполнены обещанием, того чего она хотела больше всего. И подалась, позволив отвести себя в комнату для гостей.
Дэнни закрыл за ними дверь, подошел и коротко поцеловал, глядя Жени в глаза, стал расстегивать ее кофту. Она напряженно стояла напротив, тело сжалось в ожидании и нерешительности. Это должно было произойти. Но останется ли она после этого прежней? Наверное, нет.
Дэнни уже не касался ее и отступил на шаг, разглядывая. Глаза были бесконечными, глубокими и прекрасными. Близкие, будто Жени заглядывала в собственные глаза, и в то же время незнакомые. Возбуждающие, пылающие внутренним огнем, глаза, познавшие ее, глаза, которые она жаждала целовать.
Она сама сняла кофту. Он, не двигаясь, смотрел на нее. Расстегнула молнию на юбке, уронила к ступням и переступила. Он, не приближаясь, по-прежнему наблюдал за ней. Расстегнул ремень, вынул из шлиц. Его рука нащупала пуговицу на поясе, скользнула к молнии. Дэнни судорожно вздохнул.
Снял брюки, носки. Скинул белье — у нее перехватило дыхание. Ее лицо горело, глаза блуждали по телу юноши. Он был красив и влюблен. Она подняла глаза и увидела его улыбку.
Он обнял ее. Обнаженное тело коснулось ее кожи. Дэнни тихо простонал.
Потянул к постели, спиной к себе, опустил на колени. Стоя одной ногой на полу, другую просунул меж ее бедер, обхватил руками, тронул ее полные груди. Ртом коснулся уха Жени, и она услышала его прерывистое дыхание, почувствовала руки, слегка ласкающие грудь, ее кожу вокруг сосков, пальцы легонько потягивали соски, повторяя движение снова и снова, будто выдаивал ее спелые груди. Она закусила губу, чувствуя, что не в силах переносить острое желание, эту сладостную муку.
Она подалась вперед, его руки все еще ласкали, дыхание слышалось у уха, и вдруг что-то твердое коснулось ее бедер. Дэнни перевернул ее, тронул ртом сосок и принялся ласкать его губами, рукой настойчиво надавливая другую грудь. Она попыталась оттолкнуть его руку, но губы юноши сомкнулись на соске. Жени запрокинула голову, хватая ртом воздух.
Губы передвигались к другой груди. Жени ощутила, как ее тело пронзили молнии и соединились в треугольнике внизу живота.
Он отпустил грудь, лег рядом, и их губы соединились в безумном порыве. Взяв ее руку, он потянул ее к своей плоти.
— Тронь меня…
Жени дернулась, услышав просьбу, но рука уже сомкнулась на горячей плоти. Она ощутила подрагивание. Оторвавшись от губ Дэнни, взглянула вниз: красно-фиолетовое с капельками влаги над сдвинутой кожей.
— Поцелуй…
Она не знала, что делать. Но он нагнул ее голову, пальцами захватив волосы, и она почувствовала, как ее рот наполнился им. Горячее желание, дрожащее, настойчивое, проникало все глубже и глубже к горлу. Стало трудно дышать, она задыхалась, не могла больше вынести… Поперхнулась. Он освободил ее голову, уложил рядом со своей.