Лица

Кингсли Джоанна

Но через два дня Бернард еще не позвонил. Зато Жени получила письмо от Дэнни — первую весточку от него после их поездки.

«Сегодняу был интересный посетитель, —оно начиналось даже без приветствия и было датировано 12 марта — днем, когда Жени встретила русского. — Он утверждал, что является литературным редактором «Блумсдея», небольшого поэтического и критического журнала. Но таковым он вовсе не выглядел в своем галстуке в клетку, с короткой прической (наверное, отросший «ежик»)

и вел он себя не как должно редактору. Оказалось, что он пришел поговорить о тебе. Я не поставил его в известность, что несколько месяцев назад мы водили с тобой компанию.

Он спросил,говорилось дальше в письме, не рассказывала ли ты мне чего-нибудь о своем отце, не показывала ли письма из Советского Союза, которые получаешь, может быть, через Израиль.

На что я весьма настоятельно рекомендовал ему совершить непотребное действие с самим собой или еще лучше с собственной матерью.

После чего, не желая дальше выслушивать мое красноречие, он удалился. Жени, что происходит? У тебя неприятности? Мне стыдно, что тогда я так разговаривал с тобой. Пожалуйста, позволь мне помочь. У нас, венгров есть опыт, как цапаться с Советами. Признаюсь, неудачный, но все-таки опыт. И пожалуйста, позволь мне всегда быть не меньше, чем

Твоим другом».

Она позвонила тотчас же. Дэнни пригласил ее к себе, но Жени предложила встретиться в кафетерии.

Двадцать минут спустя она входила в кафе, где Дэнни поджидал ее за столиком. Он встал навстречу, они посмотрели друг на друга, стараясь понять, что между ними осталось. Жени смущенно улыбнулась и протянула руку. И Дэнни притянул ее к себе. Секунду они стояли обнявшись — Жени с закрытыми глазами, а Дэнни — улыбающийся и сияющий. Потом они отстранились.

— Порядок, — проговорил юноша.

— Да, — отозвалась Жени.

Они сели напротив друг друга, и Дэнни спросил:

— Почему они следят за тобой?

Она неопределенно покачала головой.

— Что у тебя в семье?

— Нормально. Родители вспоминают тебя и спрашивают о тебе. Скажи, мой посетитель был из ЦРУ или из ФБР?

— Не знаю. В тот же день ко мне подошли в студенческом городке. Русский.

— Кто он такой?

Жени снова покачала головой. Ей не удалось разгадать смысла его вопросов. Бернард не перезвонил. Почему? А теперь в этой тайне Дэнни открыл еще одно измерение: зачем американскому агенту понадобилось расспрашивать о ней?

— Я из Восточной Европы, — напомнил он ей. — У нас там дома родственники: тети, двоюродные братья и сестры, моя бабушка. Поэтому мы уязвимы. И еще, — добавил он с отвращением, — я отличный кандидат для вербовки на роль агента или контрагента. А родственники станут служить «прикрытием» поездок за Железный Занавес.Я знаю — меня приглашали сотрудничать с ЦРУ. Но им я ответил так же, как и джентльмену, интересующемуся тобой.

Несмотря на тревогу, Жени улыбнулась мужеству Дэнни.

— Но ты ведь американский гражданин.

— Да.

А ты когда будешь натурализована?

Жени беспомощно посмотрела на юношу. Каждый раз, когда она задавала этот вопрос Бернарду, он отвечал: «Вскоре».

— Не знаю, — проговорила она, и к горлу подступил ком.

— Живи со мной, будь моей любимой, — он поднес к губам ее руку и коснулся языком кончиков пальцев.

— Не могу, — прошептала она.

— Не можешь?

Он отпустил ее руку.

В последние месяцы она была ужасно одинока. Дэнни красивый и возбуждающий. Она жаждала его — его густых курчавых черных волос, его губ, его тела. Но даже теперь не могла ему сказать, что случайно подслушала тогда в дамском туалете.

— Мне бы и дальше пришлось тебя прощать, А это невозможно. Давай останемся друзьями, Дэнни.

— Друзьями? Но мы ведь знаем друг друга.

Она кивнула, и этот жест как будто освободил слезы, хлынувшие из глаз по щекам. Дэнни перегнулся через стол и стал утирать ее лицо платком. Она улыбнулась, и он тоже. Все это могло бы быть у нее: его блеск, его страсть, теплота его тела, утешение разделить с ним жизнь…

С болью она заставила себя вспомнить их последнюю роковую ссору, таверну, куда он ее привел, и обратную поездку в машине, когда она сказала ему, что должна быть свободной, чтобы достичь своей цели.

— Не выйдет, — произнесла она.

— До тех пор, пока ты сама не захочешь, чтобы вышло, — в его голосе почувствовалась грубость. — Стань же наконец взрослой, Жени.

— Я стала ею давным-давно, когда уехала из дома и поняла, что могу полагаться только на себя и что нужно идти своей дорогой.

— В одиночку?

— Если уж так суждено.

— А неужели это так суждено?

— По крайней мере, сейчас, — Жени потянулась через стол и дотронулась рукой до его щеки.

Бернард позвонил на следующий день.

— Я уезжал из города, принцесса. Мне только что сообщили о твоем звонке. Что-нибудь не так?

— Да нет, — что-то в его голосе насторожило ее. — Просто позвонила, чтобы поприветствовать.

— Паинька. Давненько ты мне не звонила. Не хочешь приехать на выходные в Нью-Йорк? У меня выдалось свободное время. Сходим вместе на представление…

— Спасибо. Не могу отлучиться. Слишком много работы, — их разговор казался каким-то нереальным, как будто они читали реплики из сценария. — Может быть, на Пасху.

Жени положила трубку и еще долго смотрела на телефон, стараясь понять, что же напугало ее в тоне Бернарда. Опекун был приветлив больше, чем всегда, как будто что-то прятал за своей приветливостью.

На другом конце провода Бернард тоже уставился задумчиво на аппарат. Он не поверил, что Жени звонила без определенной причины. Возможно, она почувствовала за собой хвост. Но тогда почему не сказала об этом прямо?

Он уже знал, что за ней следят, но не имел понятия, что за этим кроется. Слухи просачивались слишком неопределенные. В любом случае сделать он ничего не мог, кроме как принять контрмеры и нанять человека, приглядывающего за Жени. Для собственного успокоения. И конечно же для ее защиты.