Лица
Шрифт:
У Марии Никаноровны Пироговой опыт есть. Она вроде бы привыкла к своей нелегкой доле. И все же сказала мне с горечью: «Одно плохо: дети не промежду нас с Михаилом, а все со мной да со мной». Учтите при этом, читатель, что Мария Никаноровна тоже работает, она крановщица на заводе. Пирогов считает свою жену «человеком с понятием», и лично я не позавидую тому, кто позволит себе в присутствии Марии Никаноровны сказать плохое слово о шоферах. Она прекрасно понимает, что Михаил Федорович сядет за руль в любую погоду и отправится в рейс, каким бы далеким и трудным он ни был, потому что муж ее — трудяга.
А в дальнем рейсе, на пути из
ЭНЦИКЛОПЕДИЯ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ
Читатель, вероятно, знает, что извозчики когда-то делились на многочисленные группы: путевые, дорожные, обозные, городские. Городские, в свою очередь, делились на ломовых и легковых. Кроме того, еще были «биржевые» извозчики: «стоичные», «шатущие», «безместные» и «ваньки». И еще «ухарские» и «лихачи», со щегольской закладкой и обыкновенные. Отношения между ними были сложные, они часто вздорили между собой.
Аналогия с шоферами, конечно, далекая, но смысла не лишена. Прежде всего шоферы — люди, которые когда-то конкурировали с извозчиками, затем вытеснили их и выполняют, по существу, их функции.
И видимо, что-то от психологии извозчика не могло не передаться шоферам по наследству, тем более что и лошадь и машина у них «кормилица», да и уход за ними в принципе одинаков: машину и поить надо, и мыть, и заправлять, и подтягивать, и даже «давать ей передых». «Разница, — сказал шофер Николай Азизов, — в скорости, в запчастях и еще в том, что извозчикам не надо проходить медкомиссию. А в остальном можно считать меня ломовым шофером». Азизов более других водителей имеет право так говорить, потому что пересел с лошади на машину в буквальном смысле этого слова.
Так вот, у шоферов тоже есть своя градация. Я думал сначала, что они делятся на тех, кто работает на грузовых автомобилях, и тех, кто на легковых. Но сами шоферы избрали несколько иной критерий: «Одни перевозят государственные грузы, другие — не государственные», что означает пассажиров. К таксистам у «ломовых шоферов» сложное отношение. Пирогов сказал: «Таксист обязательно подрежет и под самым носом остановится, такой у него закон. А ты — тормози!» Почти все шоферы автоколонны убеждены, что на грузовой машине ни один таксист работать не сможет: не выдержит. Отмечу при этом, что таксисты в долгу не остаются. Один из них как-то мне сказал: «Эх, пересесть, что ли, на грузовую и немного отдохнуть?» — «А на автобус сели бы?» Он округлил глаза: «Что вы! Там оглянешься, а позади тебя сарай с людьми!» Нет мира, выходит, и в той половине…
Но возьмите водителей одной грузовой колонны. Пятьсот человек — все, казалось бы, одинаковые, все «ломовые». Но приглядитесь получше. Вот это «наездники» — шоферы, которые эксплуатируют машину до полного износа, а потом увольняются и переходят в другую колонну: «Чинить не нанимались!» «Наездников» мало, их не любят. Есть «жоржики», — возможно, в других местах их называют иначе, — молодые шоферы, только-только
Есть еще «колбасники» — водители, обслуживающие торговые точки. Самосвальщики, бензовозчики, битумовозчики, колхидчики и т. д. — «работяги». Как сказал Пирогов, уважение ко всем одинаковое, но очередность все же есть.
Марка машины выбирается шофером не случайно, а «по характеру». Можно заранее сказать, что, если парень работает на «газоне», он подвижен, ловок, даже легкомыслен. «А мне «газон» не подходит, — сказал Пирогов. — Мне нужна машина тяжелая, спокойная». И точно: он сам спокоен, солиден, не шустер. Другой шофер признался мне, что не умеет возить контейнеры. «Я, — сказал, — люблю веселую езду, а он ляжет на повороте, потом его, сволочь, сутки надо краном поднимать!» Еще один предпочитал солярку бензину, а потому садился лишь в МАЗы и КрАЗы. А еще один уважал машину, у которой детали по весу легче: их можно в одиночку менять, ни от кого не завися.
По маркам машин устанавливалась и очередность уважения, о которой помянул Пирогов и которая особенно проявлялась при выручке из беды. Если застрял на дороге самосвал, да еще из родной колонны, для едущего мимо другого самосвальщика он — свой, ему не жалко отдать два болта от собственного кардана. А если «колхидчик» да из другой колонны — разговор особый. И всякое бывает у современных шоферов — чего греха таить? — бывает и такое, что мимо проедет водитель, а если и остановится, то для того, чтобы дать устный совет. «Есть домкрат?» — спросит «колхидчик». «На пузырек подбросишь?» — ответит бортовик.
В 1926 году в стране было всего 18 тысяч шоферов. Сегодня эта цифра выросла почти в 200 раз. Ни одна другая профессия не знает подобного темпа роста.
Так кончился своеобразный шоферский клан, кончилось время, когда шоферы, по их собственному выражению, ходили что теперь космонавты. «С количеством, — сказал Пирогов, — вышла у нас неустойка. Стали мы друг к другу хладнокровней». Разумеется, квалификация изменилась в лучшую сторону: АМО по сравнению с «Колхидой», что велосипед по сравнению с АМО.
Пожалуй, объединяются шоферы всех марок и характеров лишь в тех случаях, когда речь заходит о плохих дорогах, неправильных расценках, «нахальных», пешеходах, «зловредных» инспекторах ГАИ и еще мотоциклистах и велосипедистах, которых они единодушно называют «полуфабрикатами».
ОБЩЕСТВЕННОЕ ПОЛОЖЕНИЕ
Однажды я спросил Михаила Федоровича, как он относится к своему непосредственному начальству. Он ответил в характерном для себя стиле: «Не в полной мере любви». Мы занялись расшифровкой, и я выяснил, что начальство Пирогов «любит и даже уважает» за то, что в последнее время оно стало работать «без насилия над шоферами, стараясь нам все объяснять и разъяснять в духе новой экономической перестройки». Ну а почему «не в полной мере»? Потому, что еще бывают случаи, когда руководители добиваются экономии «не творчеством, а ущемлением водителей».