Лицедеи
Шрифт:
— Где мама, Рози?
Розамонда с честью вышла из положения: она подошла и поцеловала сначала Гарри, потом Сильвию.
— Мама с Кейтом Бертеншоу. Я думаю, Сильвия, он захочет с тобой поговорить.
Сильвия вспомнила, что разговаривала с Кейтом Бертеншоу по телефону, и снова покраснела, еще сильнее.
— Будь добра, Сильвия, зайди в гостиную, с тобой хочет поговорить мистер Бертеншоу. Гарри, дорогой, — Грета поцеловала Гарри, потом Сильвию. — Интересно, куда это делся Бен.
— Я ухожу, — крикнул разъяренный Гай.
— Бен
— Как он тебе и сказал, мама, — сурово добавила Гермиона.
Гай выбежал, хлопнув тяжелой дверью.
— Через день-другой он разобьет один из этих витражей, — сказала Грета отворачиваясь.
Розамонда пошла провожать Гермиону до машины.
Кейт Бертеншоу сидел на низком диване расставив ноги, на его лице было отчетливо написано, что разговор ему неприятен.
— Помещение капитала будет осуществлено конторой «Соул и Бертеншоу», миссис Фоли, в соответствии с указаниями вашего отца, и вы можете быть уверены, что мы примем все меры предосторожности, какие только возможны в наше время, когда…
— Но мое теперешнее положение не изменится? — спросила Сильвия.
— … в наше время, когда… — повторил Кейт Бертеншоу и на мгновение прикрыл глаза, давая понять Сильвии, что недоволен ее нетерпеливостью, — когда свирепствует инфляция, человечеством завладевают компьютеры, надвигается мировой топливный кризис и вся денежная система почти наверняка должна претерпеть серьезные изменения. Да, ваше теперешнее положение не изменится, если только вы не захотите воспользоваться услугами тех, кто одалживает деньги под завещание. Я не советовал бы вам прибегать к этому средству без крайней необходимости, хотя давать вам советы не входит в мои обязанности.
— Я не собираюсь, — сказала Сильвия, думая о другом.
Она смотрела мимо Кейта Бертеншоу, потом наконец взглянула на него, не скрывая радости и удивления:
— У меня точно гора с плеч свалилась.
— Значит, вы допускали такую возможность, миссис Фоли?
Лицо Сильвии померкло: — После возвращения, да. До возвращения сюда — никогда.
— Вы считаете необходимым указать на это различие?
— Меня вынуждает к этому ваше отношение ко мне, я почувствовала его, едва вошла в эту комнату. Просто смешно, что вы заставляете меня размышлять, не таится ли в моей душе… нечто мне неведомое, что пробуждает корыстолюбие.
— Или враждебные чувства к миссис Корнок?
— К Грете? Нет, — сказала Сильвия, качая головой. — Нет. У меня нет враждебных чувств к Грете.
— А если появятся?
— Не появятся. Вы хотите, чтобы я почувствовала себя виноватой, но я не сделала ничего, во всяком случае сознательно, в чем могла бы себя упрекнуть. По-моему, вы просто вымещаете на мне собственное дурное настроение.
Кейт Бертеншоу задумчиво посмотрел на Сильвию, горькая складка у его рта чуть разгладилась.
— Я знаком с миссис Корнок уже очень много лет.
Сильвия мгновенно смягчилась.
— Понимаю. Но ведь дом остался у нее.
— О
— Это хорошо?
— Да, будем считать, что хорошо. Прежде чем вы получите деньги, могут пройти годы. Вполне допускаю, что у вас гора с плеч свалилась. Владение деньгами обязывает, многих это пугает. Завещание дает вам возможность привыкнуть к новому положению.
— Поэтому он так и поступил?
— Поэтому? То есть хотел…
— Да, хотел дать мне время. — Но Сильвия тут же покачала головой. — Нет, скорее из-за того, что я сказала ему про маму.
— Могу я спросить, что именно вы сказали?
— Нет. Простите. Я говорила о сугубо личных вещах. И очень мучительных, — добавила Сильвия.
— Вы, следовательно, полагаете, что он внес эти изменения, пожалев вашу мать?
— А почему бы нет? Он поступил с ней очень нехорошо.
— В этом не приходится сомневаться.
— И чтобы как-то ее вознаградить… Вы знакомы с моей матерью?
— Я не видел ее много, много лет. Но прекрасно помню.
— Вы ей сказали?
— Я позвонил ей, прежде чем прийти сюда. Она страшно разволновалась. Не могу поверить, что ваш отец захотел ее вознаградить. Он был из тех, кто хорошо понимает, что такое деньги.
— Тогда зачем же он это сделал?
— В первую очередь, конечно, чтобы лишить денег свою теперешнюю жену. Кроме того, мы с вами, видимо, догадались еще кое о чем. Не исключено, что он хотел дать вам возможность привыкнуть к новому положению.
— За счет моей матери.
— Ваша мать безусловно так не думает.
— Все равно, — мрачно сказала Сильвия.
— И он тоже так не думал, я уверен. Для него она, вероятно, была всего лишь орудием.
— Орудием, — повторила Сильвия. Она поднялась со стула. — Орудием. Мне, наверное, нужно позвонить ей, сказать, как я рада и все такое.
Кейт Бертеншоу тоже встал, подошел к двери вместе с Сильвией, но Сильвия остановилась на пороге и задержала его.
— Мой отец наверняка многое знал о деньгах, о том, что можно сделать с помощью денег, но знал ли он, чего нельзя сделать ни за какие деньги.
— Не сомневайтесь, прекрасно знал, — ядовито ответил Кейт Бертеншоу. — Он знал, что деньги бессильны купить расположение некоторых людей, излечить некоторые болезни, избавить от смерти. Но когда речь идет об убеждениях, с помощью денег можно сделать очень много, он это знал, тут деньги действительно могут многое.
— Но не все.
— Почти все, — с раздражением сказал Кейт Бертеншоу. — Будьте добры, скажите миссис Корнок, что дела вынудили меня уйти.
Когда у дверей зазвонил колокольчик, Молли пробежала через холл с такой невероятной для себя быстротой, что даже захромала.
Она открыла дверь, крикнула: «Ах, дорогой!..» — и с оглушительным хохотом бросилась в объятия Стюарта. Потом отстранилась и сказала:
— Только Кен портит всю радость.
— Его досаду можно понять.
Молли откинула голову, прищурилась и взглянула на Стюарта.