Лицей 2020. Четвертый выпуск
Шрифт:
В Колпино сплошное машиностроение. Собирай подшипники для рогатки – не хочу…
Потом полетела стиралка.
Грохочущей “Вятке” был год. Бабуля подарила, откладывала с пенсии. И мастер, который вообще-то услужливый сантехник из управляющей компании, который ещё надеялся на половую Светкину благосклонность, только чесал в голове.
– Вы внутрь сами лазали? – недоумевал он. – Как барабан износился, не пойму… Рашпилем точили, что ли?!
– Стиралка устроена просто, – заметил шестилетний Костик. – Сама доплясалась, мам.
От старой техники Светлана избавилась после
Бабуля отсоветовала ходить к ворожее на Пролетарскую.
Просто будь, Света, хорошей матерью.
В первом классе Костик понял, что голову держать надо ровно. Буквально не вешать нос – и стал страшно похож на отца. Потому что если склониться, увянуть, то боль от подзатыльников мамы или щелбана того пятиклассника прильнёт ко лбу и в глаза. А это ничем хорошим не кончится. У других подзатыльники проходят, а у Костика в голове копятся, как в свинье-копилке. А потом оно выходит наружу. Кот ещё ладно, простая штука, пшик – и всё веселье.
С людьми такое не проходит.
Сколько он воспитательницу ни буравил взглядом – та только чихнёт, а вот стул под ней может и треснуть или дужка очков заскрипит. Когда Костику очень нравилась девочка Катя (особенно если читала стихи перед классом), школьная доска слетала с кронштейнов. Тамошний слесарь только головой качал, взвешивая на мозолистой ладони срезанные головки болтов: как?! А у девочки Кати до девяноста двух лет рефлекс закрепится: грохнется что-нибудь, а на языке сразу: “…Соринка, как нарочно, приклеилась к перу. Какая вышла буква? Сама не разберу…” Ну а заставить ручку выплюнуть чернила – это была пара пустяков, но веселило почему-то только Костика, и он скоро перестал.
Человек много в себя вмещает, рано понял он, а вещь, у неё раз назначение, два назначение, и каюк.
– А папа разбирал людей?
Светлана уронила тарелку.
– Что?..
– Папа, говорю, разбирался в людях?
– Твой папа, – могла бы она сказать душой, потому что язык к таким словам у Светланы не приспособлен, – твой папа взял меня в один ликующий гнусный ослепительный день. Он многого хотел. Возможно, он хотел всё, и я была для него всем… Но он смог только поелозить во мне. Инструмент свой вложил, пытаясь приноровиться, понять, как там устроено, а вот душу не вложил. То ли не было её; то ли была, но в другом месте…
Вслух же, собирая веником осколки, мать сказала:
– Папа разбирался в веселье.
Светлана посмотрела на Костика и вздрогнула. Он ещё мал, черты были пастельные, округлые, личико просвечивало, но скоро отвердеет и расправится слишком симметричное лицо.
– А дядя Арсений разбирается? Он не очень весёлый.
– У дяди Арсения бизнес. Он хороший.
– Это-то понятно, – отмахнулся сын.
Пока начищал бивни (от дёсен вверх, не круговыми движениями! – так учила бабуля), всё смотрелся
А потом дядя Арсений приехал к ним в гости. Впервые остался на ужин, а не позвал маму с порога. Вместе они подарили Костику набор “Лего” для самых маленьких. Костик заявил, что подарок уместный и разумный. Значит, быть ему конструктором, мам, надо скорее в школу! Сердце Светланы зачастило: турбины, трубы и пилоны…
Они пообещали Костику парк аттракционов. Самый большой, куда там колпинскому, там весело и много детей.
Дядя Арсений и мама сказали: “Приморский парк Победы”. К трём “п” Костик бы добавил ещё одну, главную: “Папа”.
Месяц назад Арсений прислал Светлане дорогую электронную открытку на сайте знакомств. У него платный аккаунт, это было видно. Мать Константина знала, чего такие хотят. “Чем занимаешься?” – “У меня точки”. В своём профиле Арсений представил мужской стандарт успеха так же технично, как боксёр-профи отрабатывает фирменное комбо: прямой левой – джеб с правой. Новая немецкая машина. Несколько парадных фасадов от “Армани” и “Хилфигер”, но в жизни – только кожанка и джинсы. Выпуклое фото из тренажёрки, и фильтр подходящий – вены выставляет. Он в хорошей форме для сорока пяти, но вот эти жёлтые синяки под глазами… – их не скрадывает ни солярий, ни ретушь – почки-то могут подкачать…
На первом свидании Арсений выбрал пафосный ресторан на Невском. В машине ждал орущий букет роз; его приторностью можно было смазать все дверные петли в квартале. Мужчина был мил, был учтив, был серьёзен, а ещё он ни разу от души не рассмеялся.
На втором свидании он уже показывал свой дом с восьми вечера до одиннадцати утра. Нет, Светлана знала о правиле трёх свиданий. Она просто согласилась. Видела, чем это закончится, что придётся терпеть, сколько часов в сутках она будет вещью, – она знала это и нашла приемлемым.
Слава богу, Костика покормила, уложила подруга Ольга: “Мама ушла на чужой день рождения, спи спокойно!..” На том втором свидании Арсений предложил ей остаться. Это была его коронная серия ударов после пика формы: по правде, без обиняков позвал замуж, когда она в постели, покрытая шёлковым одеялом, синяками, засосами и королевским подносом, вскрыла устрицу, а в ней оказалась подделка под Тиффани.
Чрезвычайно довольный Арсений лежал рядом. Обработанный до гранитной гладкости, череп его лоснился. Тело было огромное, волосатое.
Возможно, он вкладывал и душу.
– …и на работу тебе удобнее добираться отсюда, – деловито продолжал Арсений, – а не из Колпино.
Хотя какая теперь работа?! – подумала Светлана.
А затем подумала глубже: тот обманщик был честнее.
Нечет
Он был одет в джинсовую курточку, потёртые велюровые штаны, футболку с тремя сказочными богатырями. Лицо Поповичу заляпала капля сметаны, сорвавшись с утреннего блинчика, как хорошо, мама не заметила. Плохо, что мама ничего не замечает от этой жары.