Лицей 2020. Четвертый выпуск
Шрифт:
Мальчик с бульдогом сели по-турецки в траве у железной ограды. Земля в тени дерева была прохладная. Прутья холодили лоб – но было поздно.
“С папой этот день был бы гораздо веселее”.
За оградой
Всё стало просто.
Костик вспомнил, как быстро, вздрогнув плечами, мама переключает каналы на телевизоре, если показывают “взрослую сцену”. Он чувствовал пополам смущение и любопытство, хотя успевал только увидеть какое-то особое положение фигур, оценить застывший кадр, тягучую мелодию. Ну и люди там бывали голые, но не так, как олимпиадные пловцы или пляжники.
Мама должна была переключить Костика.
И мамы не было рядом, потому что летом она сама не своя. У неё кипит кровь, вот зачем она таскает ту тётю за волосы и пальцем у её носа грозит, мол, ай-ай-ай?..
Машины приглашали в распахнутое нутро: сядь сюда, мы пристегнём тебя ремнями, опустим раму сверху, мы тебя поднимем, мы закрутим, ты только открой рот и закричи, ты возопи всем о своей радости, видишь, как это бывает?
Вон дети сидят и ничего, купи билетик, Костик.
И открытые брюха этих агрегатов –
Крановая виселица, косой буквой “г”, гоняла на привязи ракету: пять пар пассажиров, три сопла, острый конус носа. Кран сам был как горбатый дедуля, а монотонное вращение, подмигивание огоньков – такое Костик видал у больных. Тех, что спятили, их заело на ступенях метро или у входа в магазин, они, поломанные человеки, всё качаются, заикаются, дрожат, их заело на простых движениях, и держат они в руках пластиковый стаканчик с мелочью, только никто не смеётся, – а смеялись бы, будь это увеличенные больные, маразматики-великаны с вёдрами монет, с целыми сокровищами! Чтоб от их тремора подпрыгивали в небо детишки, ох как бы все посмеялись, дивные аттракционы!..
Конец ознакомительного фрагмента.