Лич добра и поддержки
Шрифт:
Смотрю по сторонам, вижу, что двери не вскрывались, на пыли нет новых следов — бункер точно не распечатывался. Отлично.
Активирую «спящий» портал, после чего из него выходит Котик, который у нас сейчас за агента 007.
— Всё взял? — спросил я.
— Да, повелитель, — ответил он. — Выходим?
— Ага, — кивнул я и поднял руку вверх. — Открывай рюкзак.
Разместившись в рюкзаке с пластиковым окошком, чтобы следить за тылами, я скомандовал:
— Открывай врата!
Бобби Котик открыл бункерные гермодвери, мы вышли в ангар. Раньше гермодверь закрывалась автоматически, но мы приватизировали
— Водить ты не умеешь, да? — спросил я, на всякий случай.
— Нет, повелитель, — ответил Котик.
Откуда бы ему уметь водить? Да и нахрена? Если мы на своих двоих в тот раз привлекли внимание, то на колёсах будем светиться на местности новогодней ёлкой…
Снегоходов Кирич не предусмотрел, поэтому мы поедем на Ниссане Пешкае.
— Котик, слушай анекдот! — заговорил я, когда немёртвый начал движение по очень твёрдому и почти не скрипящему снегу. — Утонул корабль. Пассажиры барахтаются в воде, торчат одни головы. Матросы на лодке торопятся спасти их: хватают за волосы и затаскивают в лодку. Вдруг рядом со шлюпкой появляется абсолютно лысая голова. Один матрос несколько секунд озадаченно смотрит на нее, затем бьет по лысине веслом: «Блядь, нам тут не до шуток!»
— Ха-ха, повелитель, смешно, — произнёс Котик сугубо из вежливости.
— Эх…
Я вижу удаляющуюся заснеженную гору, в которой расположен ограбленный нами бункер, а впереди нас ждёт непрерывный путь к берегам.
/Земли ругов, у города Эрарихея/
— Огонь! — скомандовал новоиспечённый рыцарь-командор Иван Точилин.
Рыцарем-командором его назначил епископ Паисий, в честь начатого похода против ругов. Это лишь формальное подтверждение всех полномочий Ивана, который и так был первым человеком в Ордене тернового венца, но это было нужно, чтобы начинать продвижение новых братьев по иерархии.
Рыцарем-капитаном теперь был Степан Савушкин, с перспективой стать рыцарем-магистром, которого Иван перескочил.
Валентина Горенко и Давыд Некипелов являются рыцарями-лейтенантами, как прежде, а вот Елизавета Машко перед походом получила звание рыцаря-прецептора, (2) ответственного за учебно-научную часть их ордена, ведь не зря у неё класс «Учёная».
С обучением братьев дела идут ни шатко, ни валко, арифметику и грамоту на минимальном уровне осваивают, но Ивану этого мало.
Он прекрасно знал расхожую фразу, приписываемую канцлеру Отто фон Бисмарку, но на деле принадлежащую не ему, а профессору Оскару Пешелю: «Когда пруссаки побили австрийцев, то это была победа прусского учителя над австрийским школьным учителем».
После успешного завершения похода на ругов, Иван собирался форсировать обучение братьев Ордена. В идеале он видел картину, в которой они могут изъясняться на нескольких языках, владеют грамотой, а также умеют и любят читать.
С книгами особых проблем не наблюдается, потому что с притоком серьёзного финансирования Елизавета сумела заставить мастеров изготовить печатный пресс. Тут люди, если не понимают, что делают, склонны неосознанно противиться этому непонятному, впрочем, как и на Земле.
Пока что, ввиду объективных причин, печатают на пергаментах, но Валентина и Елизавета постараются решить вопрос с бумагой, которую местные прекрасно знают, но используют ограниченно, так как королевская монополия, сравнявшая бумагу с пергаментом по стоимости. За контрабанду бумаги положена смертная казнь, но никто ведь не схватит их за руку, если бумага не будет покидать пределов их учреждений?
Рецептура бумаги в общих чертах им известна, осталось только воспроизвести её и начать выделку. А с бумагой у них лихо разовьётся образование и сильно расширится документооборот.
«Раньше бы пришли к святошам…» — с сожалением подумал Иван, глядя, как артиллеристы подпаливают фитили на пушках.
Пушки — это эксклюзивная технология Ордена тернового венца, применённая сегодня впервые.
Местные только слышали, что где-то на северо-западе что-то такое изобрели и применяли, но инновация до франков не дошла и вряд ли дошла бы, потому что стояночники точно ни с кем не будут делиться. К счастью для франков, в их жизни случились бывшие милиционеры…
Обтёсанные гранитные ядра, окованные бронзой, врезались в городскую стену и сразу же создали несколько опасных трещин. Если удастся попасть туда несколько раз… Но не удастся, потому что у их пушек чудовищный разброс, несмотря даже на то, что они постарались привести их к минимальному зазору между стволом и ядром.
«Надеюсь, что, хотя бы к вечеру, пробьём…» — подумал Иван, разворачиваясь к осадному лагерю.
Руги подкинули сюрпризы ещё на подступах к их столице. Отряды конных рейдеров атаковали их ночами, селяне вооружались и уходили в леса, чтобы совершать атаки на обозы, но всё это было тщетно, потому что они не поняли, с кем имеют дело.
Иван уже прекрасно знал, как ведётся средневековая война и сам начал обучать братьев партизанской войне, отсечению обозов и прочим хитростям. Неприятно, что руги тоже не брезгуют чем-то подобным, но не смертельно.
Против ночных рейдеров они засевали окрестности бронзовым «чесноком», а обозы охранялись усиленными конными отрядами.
Закономерным итогом тщетных попыток замедлить их войско стало лишь то, что они перевешали старост и вождей во встреченных деревнях и забрали в полон всех мужчин боеспособного возраста. Таких было немного, ведь остальные уже давно в лесу, но зато хотя бы есть рабочие руки, которые можно будет использовать для засыпания рва под городской стеной…
— Чего валяетесь без дела? — спросил Иван, войдя в шатёр. — Какой пример вы подаёте подчинённым?
— Вань, ну не начинай, а? — взмолилась Валентина. — У меня до сих пор ноги ноют и жопа болит от седла, так что я заслуживаю поваляться пару-тройку дней.
— И вообще, товарищ майор, наша работа начнётся, когда пробьём стену, — добавил развалившийся на спальнике Савушкин. — Но, так тому и быть, я вздрючу сегодня своих замов, чтобы знали…
Длительный период благополучия изнежил их, поэтому они с большой неохотой пошли в поход, ныли и жаловались всю дорогу, а теперь не желают участвовать ни в чём, кроме штурма.