Лич добра и поддержки
Шрифт:
Вегмов нет, грабь на нездоровье, поэтому мы пользовались предоставленной возможностью со всем размахом. Нашли магазин промтоваров, в которых достали, примерно, четверть полезных мне мутагенов, но на основную их массу мы наткнулись в магазине химических реактивов. Конечно, часть реактивов, с течением времени, отправилась в царство вечных реакций, но среди складских запасов нашлось немало полезного. С этим всем и работает Карина, исполняя роль специально обученной химической обезьянки, смешивающей реактивы с нигредо и альбедо, в поисках работоспособных составов.
— Так-так-так… — закинул
— Решил покончить с ними? — поинтересовалась Карина, ожидающая, пока закончит крутиться лабораторная центрифуга.
— Да, — начал я. — Негуманно держать их за решёткой, вот я и…
—… пристрелил их, как собак, — закончила за меня Карина. — В этом мире ты стал совершенно другим человеком.
— Я больше не человек, я зверь, нахуй! — с усмешкой воскликнул я. — Эх, Карина-Карина… Ты меня совершенно не знала при жизни, но говоришь сейчас с лицом человека, взрастившего меня с пелёнок. Пока человек не окажется по макушку дерьме, и ты не увидишь, как долго и какими способами он из него выкарабкивается, ты просто не имеешь права говорить, что он изменился или остался прежним.
— Чтобы увидеть настоящую личность, человека нужно втоптать в грязь? — спросила Карина скептически.
— Звучит очень по-ницшеански, — произнёс я задумчиво. — Наверное, да. Только мне больше нравится метафора с дерьмом. Ты меня не знала и не знаешь до сих пор, Кариночка, поэтому не питай напрасных иллюзий. Учебники по психологии и семинары личностного роста с распиаренными коучами не помогут тебе понять лича.
— С чего ты взял, что я читала учебники по психологии и ходила на семинары личностного роста? — спросила Карина.
— Да у тебя на лице написано, — усмехнулся я. — Астрология, кармоведение, энергетические практики, ещё какая-нибудь хуйня из этой области — я буквально вижу перед глазами сцены, в которых твой хахаль или муж отстёгивал тебе котлеты денег, чтобы ты от него, наконец-то, отъебалась, ха-ха! Скажи, что я неправ.
Карина так не сказала, поэтому моё чутьё меня не подвело.
— Я не осуждаю! — сказал я ей, ножницами разрезая одежду на Волобуеве. — Сам не без грешка. Только вот мои охуительные спиритуалистические практики, стерва такая, работают.
— Почему ты не прекратил заниматься этим сразу же, как узнал, что это ведёт тебя к печальной судьбе? — поинтересовалась Карина.
— Наверное, потому, что я был обречён на это, — пожал я плечами и сделал разрез скальпелем. — Судьба, сука её мать. Но с нею покончено, теперь я свободен… о, сейчас… Под музыку и работать приятнее.
Достаю телефон и включаю кипеловский трек «Я свободен».
— Я-я-я-я свобо-о-о-оден… — начал я подпевать, извлекая органы Волобуева и помещая их в оцинкованные ёмкости на передвижном столике. — Цузимото, мой дорогой инструмент! Ложись на соседний стол! Сегодня ты станешь некрохимероидом!
— И всё-таки? — продолжила пытаться расколоть меня Карина.
— В выборе между нежизнью вурдалаком и личем я бы предпочёл стать личем, — вздохнул я. — Вурдалаки сильны, могут существовать сотни лет, причиняя мучительную боль и неся погибель всем, кому не посчастливилось жить в их ареале обитания. Я бы жрал женщин, детей, стариков,
— А в чём разница? — показала пробелы в знаниях об этом мире Карина.
— Вурдалак — строгий индивидуалист, прибегающий к сотрудничеству с другими неупокоенными только в уникальных случаях, — пинцетом взяв сигарету с подноса. — Не могла бы ты…
Карина подошла, взяла с подноса зажигалку и подкурила мне сигарету.
— Благодарю, — кивнул я ей. — А стригои — это социальные твари. Где-то через сотню-полторы лет, стригой имеет шансы стать матриархом, для чего у него отрастает настоящая пизда и вторичные половые признаки в виде двух-трёх пар сисек. Далее он находит себе жертв мужского пола и начинает их трахать. И вот с этого момента можно отсчитывать время до того, как неудачливому краю, где завёлся матриарх стригоев, настанет форменный и безальтернативный пиздец. Умрут многие тысячи, прежде чем удастся вывести эту заразу из каждой дыры, куда не попадают лучи Солнца. Хотел бы я стать стригоем? Нет, мне ещё дорог мой член. И трахать мужиков… не, не моё.
— А ты не думал, что лич — это худшая участь для этого мира? — спросила Карина.
Делаю серию затяжек и выдыхаю густое облако дыма.
— Думал, — ответил я ей, отставляя пинцет с сигаретой на столик. — Но вот он я, перед тобой. Я занимаюсь созидательным трудом, даже науку не забываю, в моих землях безопасно и выгодно жить, но люди, сукины дети, всё никак не хотят идти под мою руку. Это расстраивает меня, ведь я столько всего подготовил…
— Ты мертвец, источник первородного зла, — напомнила мне Карина. — Я бы тоже добровольно не пошла под руку лича.
— Ну, это дискуссионный вопрос, — поморщился я. — Я ведь хороший, ты же знаешь. Я же хороший?
— Это тоже дискуссионный вопрос, — усмехнулась Карина. — Но твой имидж сильно испорчен тем фактом, что ты лич и ведёшь себя, как лич.
— Мда… — задумчиво произнёс я. — Мне нужно нанять хорошего имиджмейкера… Ты знала кого-нибудь из стояночников с такой профессией?
— Вадим был кем-то вроде того, — припомнила Карина. — Но его убили при нашествии мертвецов. Ещё Евгения в прошлом была пиарщиком, но я точно знаю, что её казнили по приказу Ариамена. А! Владимир! Его продали на ферму под городом, потому что он показался персам бесполезным, но я припоминаю, что он раньше был имиджмейкером при каком-то депутате, с которым имел дело Кирилл Кириллович.
— Ты Кирича только по батюшке называешь? — слегка удивился я.
— Это для тебя он просто Кирич, а для нас он был спасителем и благодетелем, — ответила на это Карина. — Оплатил моей матери лечение, а также устроил двоих моих братьев на хорошие должности в крупных компаниях — он для меня Кирилл Кириллович.
Кирич развернулся во всю ширь, сорил дармовым баблом направо и налево, причём так интенсивно, что даже другим перепадало…
— А где сейчас твои мать и братья? — поинтересовался я.