Лич, который взрывает воздушные замки
Шрифт:
— Вендиго он завалит? — уточнил я.
— Можешь отправлять их ко мне через эту железную деву, — с усмешкой в голосе ответила Смерть. — Хотя, я думаю, Захар будет против такой нерациональности.
Да, этот кремниевый прощелыга успешно зачищает Землю от вегмов и инфильтраторов — вендиго бывают очень настырны, когда речь заходит о еде.
— Ладно, я понял, — кивнул я. — Что ж, вроде бы задал все вопросы.
— Ты хотел спросить, когда вернётся Эстрид, — напомнила мне Смерть. — Я не дам тебе ответа. Иди.
Меня резко выдернуло
Одежда моя пропитана кровью, вся в дырках, а в теле смертельная слабость.
Медленным движением руки достаю из кармана флакон с цитринитасом, помещаю его в рот и раскалываю зубами. Живительная первоосновная жидкость всосалась ещё в ротовой полости, поэтому я сразу же почувствовал прилив сил.
— Ох, блядский цирк… — поднялся я на ноги. — Ну, хотя бы без длительных спецэффектов…
Сажусь на кожаный диван и закуриваю.
— Великое Делание, значит, — изрекаю я, выпустив густой клуб дыма. — Не хотелось бы сливать так много ценных ресурсов на такой малый выход продукта, но, похоже, уже хрен что поделаешь.
Только сейчас пришла в голову мысль, что кто-то ведь разрабатывал эти ритуалы. Кто-то ведь владел технологией, позволяющей выйти на эти рецепты. Сам бы я, наверное, въебал на разработку рецепта тысячи лет…
Вот так мои собратья по несчастью, собственно, и прозябают долгие тысячелетия в одиноких башнях, оборудованных многоуровневой защитой — реализуют свои долгоиграющие идеи в состоянии потока. Они ведь страшно бесятся, когда их грубо вырывают из потока — это, пожалуй, единственный способ по-настоящему взбесить старого лича.
— Ладно, нехер прохлаждаться, пора и поработать! — докурил я сигарету.
/21 декабря 2029 года, Серые земли, очень глубоко под песками/
— Ладно, графитовый буфер точно герметичен, — поднял я взгляд на платформу Захара. — Исходящая из земли энергия стихий блокируется наглухо. Но анализатор показывает наличие некроэнергии в зале.
За пятиметровым графитовым буфером идёт шестиметровый свинцовый буфер, наглухо изолирующий зал-обскур от любых внешних воздействий. Туда вообще ничего извне не проникает — только один оптоволоконный кабель.
— Я тоже это вижу, — ответил Захар. — Возможно, какой-то из манипуляторов пропитан некроэнергией?
— Не, в аппаратуре я уверен, — покачал я головой.
Мною был разработан экспериментальный аппарат — высасыватель некроэнергии. Это устройство, оборудованное длинным щупом из кремния лабораторной чистоты, принудительно засасывающее любые концентрации некроэнергии, с передачей на специальный накопитель. В миниатюре проверяли — высасывает всё, без остатка. В комнате не должно быть некроэнергии.
— В манипуляторах же нет углерода? — спросил я.
— 100% титан, — ответил Захар. — Было сложно добиться этого, но я это сделал.
—
Включаю высасыватели некроэнергии. Анализатор, естественно, сразу же начал присылать нам хуйню. Происходящее воспринималось им как нештатная ситуация, поэтом он начал регистрировать то пиковые, то минимальные концентрации некроэнергии.
— Если окажется, что там есть хоть какая-то некроэнергия, — произнёс я, — то пизданёт так, что мало не покажется…
— Поэтому мы не начнём эксперимент ровно до тех пор, пока не будем абсолютно уверены, что там нет некроэнергии, — ответил на это Захар. — Столько времени потрачено на строительство этой лаборатории — будет нерационально и обидно, если всё падёт прахом.
Процедура высасывания была завершена. Пристально смотрю на анализатор.
— Вроде бы… — вижу я 0 на дисплее. — А, нет, нихрена.
Появились какие-то цифры, свидетельствующие о том, что внутри зала-обскура есть какая-то некроэнергия.
— Да как, блядь?! — спросил я. — Может, с кабелем просчитались?
— Я всё предусмотрел, — не согласился Захар. — Кабель экранирован.
— Тогда что это за херня? — спросил я недоуменно.
— Я не знаю, — ответил Захар. — Концентрация некроэнергии на грани чувствительности анализатора — возможно, что всё дело в погрешности.
— А если пизданёт? — спросил я.
— Если я прав, то не должно, — произнёс Захар. — Начинаем?
— Эх, ладно, — махнул я рукой. — Стартуем.
В специальных камерах были вскрыты баллоны с первоосновным газом, из которых по специальным поликристаллическим трубкам газ пошёл через раскалённые стержни электрума, прямо в специальную кварцевую ёмкость, в которой начал осаждаться в виде кристаллов.
— Так, пока что, без косяков, — произнёс я.
В течение получаса формировались кристаллы — всё происходит очень быстро, по причине того, что мы хорошо подготовились. В специальном лабораторном боксе были проведены эксперименты по осаждению первоосновного газа — выяснилось, что электрум, читай, сплав золота и серебра, служит лучшим катализатором. Этого нигде не написано, мы сами дошли до этого — в ходе опытов.
— Всё, час «Хэ»! — воскликнул я, когда специальный датчик сообщил нам, что газа больше не будет.
Манипулятор вынул кварцевую ёмкость из креплений и доставил к отдельному боксу — сейчас ничего взрываться не должно, ведь мы ещё не крошим кристаллы.
Кристаллы были быстро, но аккуратно, извлечены из ёмкости и помещены в специальную мельницу, изготовленную из чистого титана.
— Вот теперь час «Хэ», — произнёс Захар.
Жернова начали крошить кристаллы и всё, вроде бы, идёт по плану. Я наблюдаю за процессом, затаив дыхание. Если окажется, что мы сделали всё с первого раза, то я поставлю в центре города гранитный памятник — выдающимся алхимикам, мне и Захару, на конях.