Личная ведьма для инквизитора
Шрифт:
— Он не спит. Вообще не спит, — сообщила Гера. — Прилетел вот ко мне, спрашивал, как соблазнять твою Берту. Говорил, что хочет позвать её замуж и пройти четырнадцать испытаний. А потом вообще как будто одурел. Курлычет, кудахчет, на человеческую речь не реагирует…
Я повернулся к столу. Берта устроилась на нем и безо всякой задней мысли спала прямо на оставшихся после написания пригласительных бумагах. На феникса в брачный период походила она крайне мало, но я предполагал, что дело как раз в том, что она — девочка. Обязана же продемонстрировать, что она гордая и независимая.
— Ну, она
— Я там просто не усну, — пожаловалась Гертруда. — Он меня буквально преследует. Только сюда вряд ли решится войти, чтобы не побеспокоить возлюбленную! Кошмар какой-то!
Я вот очень сомневался в том, что сон и спокойствие Берты остановят Зигфрида, потому что слишком уж он уверенно направлялся к моей комнате. Пришлось срочно захлопнуть комнату и навесить на дверь ещё и боевое заклинание, которое отпугивало бы всех посторонних.
Например, феникса.
Или Казика, если ему вдруг дико захочется о чем-то пообщаться и заглянуть ко мне на огонек.
— Ему надо побыть одному, — повернулся я к Гертруде. — Пусть погуляет в коридоре. Хочешь, ложись ко мне в кровать? Она широкая, поместимся.
Даже в полумраке комнаты, освещаемой только несколькими допотопными свечами, стоявшими у окна, можно было заметить, как порозовели её щеки.
— Да неловко как-то, — переступая с ноги на ногу, пробормотала она. — Я думала, ты просто подскажешь мне, что с ним делать. Заклинание какое-нибудь применить или что-то вроде того. А ты вот так сразу…
— Гера, ну какое заклинание? — вздохнул я. — Это брачующийся феникс! Я даже прикоснуться к нему не смогу, у него перья разве что камни не плавят!
Гертруда скривилась.
— Ты меня уговариваешь растоптать мою девичью честь!
— Я тебя уговариваю, — я подступил к ней вплотную, с трудом сдерживаясь, чтобы не сгрести в охапку и не повалить на эту самую кровать, — лечь спать в постели собственного жениха. Если ты не забыла, через несколько дней мы повенчаемся, и тогда нас всё равно ждет одна постель.
Если Гертруда, конечно, не настоит на том, чтобы брак был фиктивным, и мы продолжали общаться друг с другом, как совершенно чужие люди.
Я вздохнул. Этого, конечно, мне совершенно не хотелось, и я искренне рассчитывал на то, что ненависть в душе Гертруды погасла окончательно, но какие гарантии? И как вообще рядом с ней думать головой, а не…
Излишне активно реагирующим на неё местом.
— Хорошо, — сдалась Гера. — Потому что если я сегодня ещё раз не высплюсь, я просто с ума сойду. Он уже третью ночь курлычет, только сегодня ещё хуже, чем в прошлые разы!
Я усмехнулся. Да, не было никаких сомнений в том, что этот феникс умеет быть назойливым. И Берта совсем забыла хотя бы маскировки ради потом поправлять перья… Не знаю, как сложится у нас с Гертрудой, но даже не сомневаюсь в том, что у этих двоих будет достаточное количество птенцов.
Как раз на всё запланированное Казиком для нас с Герой потомство.
Девушка об этом явно не задумывалась. Судя по тому, как она спешно забралась под одеяло, оставив свою шаль на спинке стула, и как прижалась к подушке, после проведенного с Зигфридом
Моя магия, наплевав на все ограничения, прописываемые уже почти на уровне подсознания, моментально всколыхнулась, реагируя на девушку. Больше всего мне хотелось сейчас лечь рядом с нею, накрыть её губы поцелуем и…
Я велел себе включить голову и отключить фантазию. После этого "и" не было ничего такого, что имеет право позволять себе жених до свадьбы. А если буду зарываться, то только увеличу вероятность того, что Гера попросту сбежит, испугавшись.
Вместо того, чтобы лечь в кровать, я подошел к окну, распахнул его и втянул свежий ночной воздух. Он всегда действовал успокаивающе, и мне нравилось наслаждаться странной свободой, которую даровало такое минутное единение с природой, позволявшее чувствовать себя чище и лучше.
Вот только длилось это недолго. Не прошло и минуты, как раздался тихий, вкрадчивый голос Гертруды:
— Может, ляжешь со мной?
— Да, уже иду, — отозвался я.
Вот честное слово, сегодняшнюю ночь мне было бы лучше провести где-нибудь на стуле, от греха подальше. Но соблазнительная улыбка Геры так и подталкивала лечь рядом с нею, прижать её к себе…
— Ты что, собираешься ложиться в одежде?
— Нет, — вынужденно улыбнулся я. — Конечно же нет.
— Ну хорошо.
Гера повернулась ко мне спиной и, кажется, задремала. Я снял рубашку, повесив её на тот же стул, рядом с шалью, избавился от брюк и, незлым тихим поминая паскудного фамилиара, кудахтанье которого можно было услышать даже сквозь дверь, прилег рядом с Гертрудой.
Магия отозвалась примерно теми же звуками, которые доносились из-за двери.
— Чего он так громко? — пробормотала Гера. — Спать не дает…
Это, к сожалению, не он так громко… И что делать? Сила бурлит с такой силой, что я даже не знаю, как на неё толком повлиять.
— Спи, — прошептал я. — Сейчас затихнет.
Сказать своей магии "фу" было не так уж и просто. Над головой уже сформировалась силовая туча, и мне пришлось поймать её рукой и скомкать колдовство в кулаке, вынуждая его вернуться обратно в тело. Всё-таки, два года находиться на огромном расстоянии от истинной пары было куда проще, чем две недели — рядом с нею, но не имея права действовать достаточно активно, потому что девушка может испугаться, отказаться от идеи выйти за меня замуж, попросту сбежать.
Я скривился.
Ненавижу маркграфа фон Ройсса. Искренне ненавижу. Если б мог, оживил бы его и воскресил ещё раз. На второй же день после нашей с Герой свадьбы я возьму то дурацкое кресло и изрублю его на крохотные щепки, чтобы ему, паскуднику дощатому, больше даже в голову не пришло вмешиваться в чью-либо личную жизнь! Особенно если речь идет о жизни его дочери…
Сила, кажется, впечатлившись моим настроением, изволила притихнуть, и я перевернулся на спину и закрыл глаза. Было бы очень неплохо сейчас в самом деле уснуть, чтобы завтра не выглядеть злым призраком, обязательно привлекающим внимание Казика… Другое дело, что мне не спалось от слова "совсем", ещё и Берта вздумала ни с того ни с сего храпеть, хотя за нею этого прежде никогда не водилось.