Личный бумажный Демон
Шрифт:
Пал, оклеветанный молвой,
– Дальше, извините, не помню. – Она напряглась вспоминая. – Вот, вот:
А вы, надменные потомки
Известной подлостью прославленных отцов,
Пятою рабскою поправшие обломки
Игрою счастия обиженных родов!
– Да, да, это. Ну и что
– Ну как что…
– Да, ничего. – Ответила за Светлану девушка.
– Ну, стоят какие-то надменные потомки, ну и что?
– Известные подлостью отцов.
– Ну и что? Что здесь обидного для царя?
– Хмм. – Только и нашлась, что ответить Светлана.
– И кстати, вы зачитали первые четыре строки из шестнадцати, которые Лермонтов дописал позже. Основной текст появился на несколько дней раньше, и был посвящён горю от утраты гения, никакого обличения основ в нём не было, а уж тем более царского строя.
– Вот как? – Опять удивилась Светлана, с удовольствием наблюдая за девушкой, и больше отмечая её темперамент, чем вслушиваясь в слова.
– Да, и в этих добавленных строках Лермонтов очень конкретно указывал на тех, кого он считал виновными в гибели Пушкина. Это сейчас нам надо исследовать кто это, да что это, а тогда всем было всё ясно, прямо пофамильно.
– А почему Лермонтов добавил эти строки известно?
– Да, конечно. После дуэли многие в высшем обществе встали на сторону Дантеса, оправдывая его поступок. А последней каплей стала ссора Лермонтова со своим родственником камер-юнкером Столыпиным, который пересказал ему эти настроения, и тоже попытался оправдать противника Пушкина.
– Ну хорошо, а при чём здесь царь?
– Вот причём. С одной стороны он был поборник морали и семейных ценностей, а с другой приличный ходок на сторону.
– Опа.
– Да, и как говорят злые языки, мимо его внимания не прошла ни одна красавица высшего света.
– Вот сволочь, ну что за страна, во все времена, сплошные двойные стандарты. Тогда боролись за нравственность, а сами трахались на право, и на лево. Сейчас всё время борются с коррупцией, и при этом воруют как ненормальные. Ну как с этим жить? Ладно, ну а царица, что же?
– Что? Отвечала ли ему тем же? Ей было сложнее. За своей женой, Александрой Фёдоровной, император следил очень ревниво и бдительно. Настолько бдительно, что лично утверждал список тех, кто мог пригласить её на танец, и чтобы фамилии таких желающих чаще одного раза в год не повторялись.
– Круто.
– Да, но это, судя по всему, не помогло. У императрицы был фаворит, которого в своём дневнике она называла «Бархат», и им был двадцатидвухлетний князь Александр Трубецкой.
– А ей сколько было лет?
– Тридцать девять.
– Молодец, а как выглядела?
– Всегда была красавица, но после сорока стала заметно сдавать.
– Чувствовала, значит, что время берёт своё и отрывалась напоследок –
– И кстати, обычай встречать Новый Год с ёлкой, украшенной игрушками, ввела именно она.
– Ох ты… Вот за это ей, отдельное спасибо. За новогоднюю ёлку, ей можно простить всё, не только флирт с молодым красавчиком. – Они помолчали.
– Так на что же обиделся царь, в стихотворении Лермонтова?
– На фразу: - «Но есть и божий суд, наперсники разврата!»
– Ого, царь воспринял обвинения в распутстве на свой счёт?
– Может быть и на свой, но скорее всего, он воспринял это, на счёт императрицы. Ведь прямое значение слова наперсник – любимчик, то есть фаворит. Таких любимчиков у императрицы было четверо, их так и называли кавалергарды императрицы, а Дантес был дружен со всеми четверыми, особенно с Трубецким, основным наперсником-любимчиком. Именно этот кружёк, Лермонтов обвинял в заговоре, и травле Пушкина.
– Ах вот оно что. – Протянула Светлана.
– Да, но и это ещё не всё. После смерти Пушкина, царь взял на своё полное финансовое обеспечение его вдову и детей. Как утверждают очевидцы, Он это лично пообещал умирающему Пушкину, и слово сдержал. Казалось бы благородно, но. Но, дело в том, что жена поэта тоже была красавица…
– Упс, и вы намекаете, что не Дантес подбивал под неё клинья, а сам государь император?
– Именно, тем более что Дантес был, как бы это сказать помягче, склонен совсем к другому, и жил у своего, так сказать, приёмного отца – барона Геккерна. Что само по себе удивительно. Зачем спрашивается барон Геккерн, которому не было и пятидесяти, усыновил двадцати четырёх летнего поручика, при живом отце?
– О боже…
– Вот именно. Теперь понятно о ком писал Лермонтов, и на что обиделся царь-император?
– Да. Но тогда получается правы были советские историки, которые считали, что за дуэлью Мартынова и Лермонтова стоял царь? Только мотивы его были, не политические, а личные?
– Нет, вряд ли. Если уж он Трубецкого не убил, за его шашни с женой, то почему должен был стараться убить Лермонтова?
– А действительно, что стало с Трубецким, фаворитом императрицы? Уж если за намёк на его связь в стихотворении царь сослал на Кавказ Лермонтова, то что же он должен был сделать с самим «виновником торжества»?
– В том то и дело, что ничего особенного. Его вскоре уволили со службы в чине полковника, и на этом его карьера при дворе закончилась. Дальше была вполне романтическая история, в духе того романтического времени. Он влюбился в итальянскую балерину, долго упрашивал государя отпустить его к ней за границу. Царь не спешил, и разрешение соизволил выдать, лишь спустя 10 лет. Балерина, в эти десять лет, особо не скучала, и замужем побывать успела, и детей нарожать, поэтому Трубецкого несколько подзабыла. Тем не менее, какое-то продолжение у них было, закончилось оно, правда странно, князь женился на её дочери, ну и так далее, и так далее.