Личный досмотр

Воронин Андрей Николаевич

Особенно если внутри действительно деньги... Завтра же полгорода будет в курсе, а через день весть докатится и до тещиной деревни. К тому времени у этой дуры уже будет норковая шуба и стиральная машина-автомат, а у него, лейтенанта Углова, уютное место на нарах, а то и пуля в башке...

Дверь снова бабахнула, целясь наподдать под зад, но Углов хорошо изучил ее норов и успел увернуться.

«Разве это жизнь? — с горечью подумал он, поднимаясь по заплеванной лестнице. — Только и успевай уворачиваться...»

Он отпер дверь и шагнул в душный полумрак прихожей. Из-за приоткрытой двери туалета вкусно пахло жареной рыбой — запах просачивался снизу

через вентиляционную отдушину. Углов никогда не мог понять, как это получается, что запах с соседской кухни попадает к нему в туалет, и наоборот, но такова была суровая правда жизни, и к тому же лейтенанту сейчас было не до запахов.

Торопливо раздевшись, он бросил китель в ванную, чтобы потом на досуге застирать темневшее на рукаве кровавое пятно, и, держа кейс в руке, прошел в гостиную. Он сел в кресло, положил чемодан к себе на колени и довольно долго колдовал над замками, подбирая код. Наконец замки щелкнули, сдаваясь, и Углов осторожно поднял крышку, в последнюю секунду ужаснувшись тому, что делает: в чемодане действительно могла оказаться бомба.

Его ждало разочарование: в кейсе не оказалось не только бомбы, но и денег. Там лежала смена белья в прозрачном полиэтиленовом пакете, электробритва «Филипс» в пластмассовом чехле, туалетные принадлежности, пара носовых платков, одна аудио— и две видеокассеты, компьютерная дискета без наклейки и конверт с фотографиями, оказавшимися при ближайшем рассмотрении копиями каких-то накладных. Лейтенант напряг зрение, разбирая почерк, и выяснил, что накладные были на мясные консервы и, кажется, бананы.

— Вот говно, — вслух сказал он, бросая конверт с фотокопиями обратно в чемодан. — При чем здесь бананы?

Бананы действительно как-то плохо вязались с майором ФСБ, тем более что в чемодане были даже не накладные, а их фотокопии. Углов включил телевизор и, испытывая слабый интерес пополам с сильным отвращением, скормил видеомагнитофону одну из обнаруженных в кейсе кассет. Когда на экране появилось черно-белое изображение, оба этих чувства усилились: на кассете был любительский порнофильм, снятый каким-то неумехой с неудачно выбранного ракурса и вдобавок с приличного расстояния. Трое каких-то мужиков, один из которых по виду напоминал кавказца, другой сильно смахивал на большого начальника без штанов, а третий был просто тупым и вдобавок пьяным до остекленения куском сала, парились в русской бане в компании кучи визжащих баб, сосчитать которых было трудновато из-за того, что они все время менялись, то исчезая из вида, то сплетаясь вокруг мужчин в тугие шевелящиеся клубки, из которых во все стороны торчали разные интимные места.

Постепенно до Углова стало доходить, что это не просто групповуха, а какие-то важные деловые переговоры, заснятые явно без ведома их участников.

«Компромат, — подумал Углов. — Или, того хуже, материалы расследования.» О чем велся разговор, лейтенант так и не понял, хотя звук был записан отлично.

Речь шла о каких-то грузах, сроках поставки и формах оплаты. О характере груза никто ни разу не упомянул, и Углов решил, что это, наверное, как раз те самые консервы и бананы, которые значились в накладных. Легче от этого не стало: он никак не мог взять в толк, какие секреты в этих совершенно безобидных продуктах питания? Контрабанда? С Поволжья в Москву? Бред...

Он поставил вторую кассету. На ней было то же самое, с той лишь разницей, что дело происходило в предбаннике. Те же трое голых мужиков, те же развеселые и не менее голые девицы, те же разговоры...

Углов выключил

телевизор и спрятал кассеты в чемодан. Он подержал в руке аудиокассету и небрежно швырнул ее обратно: его старенькая кассетная «мыльница» приказала долго жить полторы недели назад, и он был этим вполне доволен, потому что его жена перестала наконец круглые сутки прокручивать записи своего любимого ансамбля «Золотое кольцо», от пенья которого у лейтенанта сводило скулы. Конечно, сейчас магнитофон пришелся бы очень кстати, но на кассете скорее всего не было ничего нового: все те же туманные деловые переговоры, сплошь состоящие из намеков, понятных только посвященным.

Лейтенант тяжело вздохнул и захлопнул крышку чемодана. Он был не настолько глуп, чтобы не понять, что содержимое этого кейса наверняка стоит больших денег, но он решительно не видел, с кого, и, главное, каким образом можно эти деньги получить. Запечатленные на видео голые мужчины были ему незнакомы, а на проведение масштабного расследования не было ни времени, ни сил, да и успех такого мероприятия представлялся сомнительным: лейтенант никогда не переоценивал своих способностей. К тому же он сильно подозревал, что, предприняв такое расследование, найдет скорее пулю в голову, чем деньги.

Заталкивая кейс под груду старой одежды на нижней полке шкафа, он обнаружил, что расстаться с мыслью о больших деньгах не так-то просто. Оказалось, что мечта, родившаяся по дороге от метро, уже пустила в душе прочные корни, и вырвать их оттуда никак не получалось. Он провел рукой по шероховатому пластмассовому боку кейса, легко коснулся блестящих замков. Это были живые деньги, так необходимые для того, чтобы изменить свою жизнь. Деньги выручат из этой беды, деньги окрасят серое существование в не правдоподобно яркие, спектрально чистые цвета", вот только как до них добраться?!

Он подумал о том, что ответ могла бы дать компьютерная дискета. Чем черт не шутит, рассуждал он, сидя на корточках перед раскрытым настежь шкафом.

А вдруг на этой дискете все-таки окажется четкая, понятная, исчерпывающая информация? Что-то вроде инструкции: пойди туда-то, скажи то-то и не забудь прихватить мешок для долларов... Развелось всякого дерьма, подумал он с неудовольствием. Кассеты, дискеты, компьютеры, компакт-диски... Как славно было раньше: черным по белому, разборчиво и ясно! Верх шпионской техники — спрятанная в шариковой ручке микропленка... Бери увеличительное стекло и читай, и не надо думать, где достать аппаратуру стоимостью в несколько тысяч баксов...

Ну и дурак же я, подумал он. Аэропорт просто набит компьютерами, которые расщелкают эту дискетку в считанные секунды, даже если информация на ней зашифрована. Так мы и поступим, решил он. А чемоданчик спрячем там же, в аэропорту, в камере хранения.

Пусть пока полежит, выбросить никогда не поздно.

Приняв решение, он успокоился. В конце концов, все было не так страшно. Никто не видел, как они вытаскивали из дежурки трупы, а уже одно это можно было расценивать как чудо Господа Бога, взявшего лейтенанта Углова под свою персональную опеку. Выстрел в дежурке — ерунда на постном масле. Начальник, конечно, поскрипит, но на том и успокоится: подумаешь, случайный выстрел... Разбитая морда Шестакова вообще не в счет, а ФСБ пусть ищет своего майора на здоровье. Не было его в аэропорту, вот и весь сказ, а все свидетели давным-давно разлетелись кто куда и думать забыли о маленьком инциденте в зале ожидания, когда здоровенный рябой сержант заграбастал какого-то пьянчугу в кожаном пальто...