Личный друг Бога

Кликин Михаил Геннадьевич

— Мы здесь все программы, Глеб. Ты, я, Белиал. Просто наши программы замкнуты на наши мозги. Вот я и хочу выяснить, где расположен твой мозг, и кто в нем сейчас копается.

— Какой мозг?! Я же мертв! Много лет уже! Ты сам говорил! Я стрелял в себя, в голову!

— Значит, плохо стрелял.

— Так что же получается… Я… Мое тело сейчас… Лежит где-то?.. В коме?.. Как лежал Рональд Филлипс?!

— Да. У меня нет доказательств, но…

— И ты можешь выяснить, где я нахожусь, там, в реальности?!

— Я попробую…

— Ты можешь вернуть меня?! Можешь вытащить отсюда?! Можешь оживить?!

— Не уверен, но…

Глеб

задохнулся. Вскочил. Сел. Опять вскочил.

Он выронил копье.

Руки дрожали.

Теперь все стало ясно.

И пусть правда — страшная.

Но неизвестность, неопределенность — куда хуже.

— Так значит — я?!.

Всего лишь в коме…

— Успокойся, Глеб, — голос Танка словно из-под земли доносился.

Но жив! Жив!..

— Значит я действительно был! И есть!

И никакой мистики!..

— Я ведь вернусь?! Правда?! Я вернусь?! Туда?!

Глеб схватил Танка за грудки, встряхнул его:

— Ты ведь поможешь мне?! Поможешь?! Поможешь?!

6

Диск транслятора умещался на ладони. Двадцать четыре разноцветных сектора были помечены цифрами. Три тонкие стрелки — серебристая, золотая и черная — были сведены вместе; они указывали на алый, двенадцатый, сектор.

Трансляторы Танк вынимал из воздуха: он резко взмахивал рукой, будто муху ловил, — и в его кулаке невесть каким образом возникал многоцветный и словно бы лакированный артефакт.

— После использования — уничтожь, — говорил Танк очередному воину, стоящему в строю, и, чуть помедлив для пущей торжественности, вручал ему транслятор.

Разворошенные костры потихоньку гасли. Серый дым стелился по земле, стекал в низинки, вскипал в ямах, выплескивался — и полз себе дальше.

— Что за странные у тебя штуки, — сказал Глеб, последним принимая транслятор из рук Танка. — Где ты только их берешь? — Голос его чуть дрожал. Он был взволнован, возбужден и напряжен — подобный коктейль чувств Глеб испытывал перед посещением стоматолога или перед публичным выступлением.

— А что тебя в них удивляет? Я видел куда более причудливые штуковины. Например, амулет Великой Мамбы.

— К амулетам у меня претензий нет. Но вот, допустим, твое оружие.

— Необычно, правда? — Танк улыбнулся, откинул полы плаща. — На это я и рассчитывал. Белиал растерялся, когда увидел револьверы. Он не знал, от чего ему надо защищаться — и потому погиб. На самом деле, никакие это не револьверы. Огнестрельное оружие здесь невозможно в принципе. В Мире есть физика, но нет химии, — и потому я не могу создать порох или, например, пироксилин. Но магия ничем не хуже взрывчатки. Это не револьверы, это не автомат, а это не карабин. Это обычные волшебные жезлы, плюющиеся раскаленным железом, — их можно купить у любого лавочника, имеющего лицензию на торговлю магическими вещами. Я изменил их внешний вид, я усилил их боевую мощь и придал им новые свойства — но они так и остались волшебными жезлами. Знай об этом Белиал, он бы нашел способ защитить себя. Но он растерялся. И я его прикончил.

— А если бы он убил тебя раньше?

— Он не мог. Видишь это? — Танк растопырил свою семипалую ладонь. — Все эти кольца — моя защита: от огня, от холода, от электричества, от яда. Это, красное, лечит меня. Это — каменное — делает мои кости крепче. Стеклянное — со всех сторон закрывает незримыми прочными

щитами. Эти кольца уникальны, как мои револьверы, и как твои люди, Богоборец. Я работал над ними, я модифицировал их — каждый байт просматривал, взламывал защиту, разбирался, что к чему, изменял, проверял. Я брал за основу кольцо, стоящее медяк, а получал вещь, за которую сам дьявол душу бы отдал. Так что за себя я не волновался…

Фаталия кашлянула. Ирт шмыгнул носом и легонько толкнул Богоборца плечом.

Танк удивленно на них посмотрел, улыбнулся рассеяно, хлопнул в ладоши:

— Что-то увлеклись мы с тобой разговорами. А люди ждут… — Он махнул рукой — будто муху поймал — и поднял над головой транслятор. — Слушаем сюда! Устанавливаем: золотая стрелка — на зеленый сектор; серебряная стрелка — на коричневый сектор; черная стрелка — на фиолетовый сектор…

Он двигал тонкие стрелки ногтем мизинца, но не все были способны к такой ювелирной работе. Братья Шатулы, зажав в кулаках щепки, пыхтели и сопели, пытаясь установить указатели на нужные сектора. Слас Кузнец, прищурясь, орудовал острием ножа, царапал гладкую поверхность транслятора. У гномов обнаружился дальтонизм, они растерянно смотрели на разметку дисков и не решались притронуться к стрелкам. Фаталия, заметив их замешательство, поспешила на помощь.

Танк терпеливо ждал, пока все справятся с такой, казалось бы, несложной задачей.

— Ну что, все готовы?.. Теперь давим пальцем на оранжевый сектор. — Он показал, на какой именно. — И улетаем!

Первыми «улетели» братья Шатулы. Они исчезли — и в строю образовалось пустое место, в котором могли свободно встать пять человек среднего телосложения. Через пару секунд в пустое место превратился весь строй — за исключением четырех человек. Танк с удивлением на них посмотрел:

— Вы чего?

— А ты чего? — спросил его Глеб.

— Смотрю, не напутал ли кто что-нибудь.

— Я тоже, — сказала Фаталия.

Гномы молчали, но с ними и так все было ясно — они оберегали Богоборца.

— Ладно, — сказал Танк. — Закончим с этим… Глеб, Фаталия — немедленно жмите на оранжевый сектор. Гномы пойдут за вами, а потом уж и я.

— Ага, — сказал Глеб и приложил большой палец к диску транслятора.

Он ждал, что перемещение будет сопровождаться какими-то эффектами. В действительности же ничего особенного он не заметил. Он только окунулся в холодную тьму — и тут же вынырнул из нее в совершенно другом месте.

— Добро пожаловать в Бункер, Богоборец, — сказал улыбающийся Ирт и панибратски хлопнул Глеба по плечу.

Фаталия и гномы появились через секунду — Глеб даже не успел осмотреться. А потом возник и Танк.

— Кто еще не сделал — повторяем за мной, — громко сказал он, бросил под ноги транслятор и раздавил его пяткой.

7

Однажды Глебу довелось побывать в музее, расположенном в казематах старинной крепости. Там было довольно чисто и сухо. Ровно шумела вентиляционная система, гудели лампы дневного света, щелкали кварцевые часы, висящие в каждом зале. Забранные решетками бойницы были застеклены, деревянные рассохшиеся двери обиты пластиком, низкие неровные потолки — выкрашены белой эмалью. Толстый линолеум скрадывал звук шагов, ковры на стенах глушили эхо. На больших мониторах крутились ролики, в доступной форме повествующие о нелегкой средневековой жизни, а спрятанные в углах видеокамеры фиксировали жизнь беззаботных современников.