Личный интерес

Вечная Ольга

Эпилог-бонус

Примерно четыре года спустя

Савелий

Наш самолет задержали на пять часов, но Виктории и в голову не приходит огорчаться. В первые же пять минут пребывания в зале ожидания моя дочь познакомилась с двумя мальчиками, и теперь они носятся между столами и диванами. Мне остается страховать и молиться, чтобы никто не разбил голову.

Я никогда не интересовался инженерным делом, но могу дать совет тем, кто мечтает создать вечный двигатель или что-то в этом роде — обратите внимание на

детишек. Каким-то образом эти создания умудряются выдавать невообразимый КПД на одной лишь каше.

– Вика, ты голодная? Дочь?
– окликаю её.

Малышка качает головой и подкрадывается к товарищу со спины. Ей скоро четыре, с каждым днем ее рост становится выше, а мои обожаемые пухлые щечки, напротив, уменьшаются. Вика меняется так быстро, что иногда мне кажется — мы не успеваем ее любить так, как следует. Жизнь идет своим чередом.

Тем временем в бизнес-зал заходит еще одна семья, и Вика тут же встречает их ребенка словно администратор или, скорее, хозяйка.

– Привет! Как тебя зовут? Я - Виктория Савельевна Исхакова, мне скоро четыре, - объявляет она, встряхнув длинными, собранными в хвост волосами.

Вика любит порядок, она добродушна и открыта миру. Кого-то она мне напоминает.

Сидящая рядом Саша беспомощно всплескивает руками:

– Смотри, она куда-то тянет очередного ребенка.

– Пусть тянет.

– Вдруг он не хочет играть?

– Мало ли чего он не хочет? Что вообще за мода такая сидеть по углам и стесняться? Так ни карьеру, ни личную жизнь не построишь.

– Наша дочь не знает, что такое скромность, Савелий.

– И слава богу. Что ты так смотришь? Покажем ей потом на примере какого-нибудь затюканного сынишки властных родителей.

Саша закатывает глаза и отворачивается. Иногда мы не сходимся в методах воспитания. Но неправым я себя не считаю. Почему это Виктория Савельевна Исхакова должна вдруг вырасти скромницей? Разве для этого её отец столько работает?

Тем временем, наконец, объявляют посадку. Набегавшись, Вика засыпает в впервые пять минут после взлета, и весь полет мы с Сашей предоставлены сами себе.

Для справки: это наш первый отпуск заграницей. Я не думаю, что Вика запомнит хоть что-то и поэтому не вижу в нем большого смысла. Но я задолжал Саше медовый месяц: когда звал замуж, обещал все на свете, в том числе свозить в Италию на родину Леонардо да Винчи, Микеланджело. Тем более, у меня здесь живут крестники.

За язык никто не тянул. Сашей вновь ждет ребенка, и мы решили, что либо сейчас, либо уж очень не скоро.

– Всё в порядке?
– спрашиваю.
– Ты выглядишь задумчивой.

– Это ты с самого утра выглядишь задумчивым, и я из-за этого беспокоюсь.

Она отлично меня читает. С этим ничего не сделаешь.

– Иди ко мне.

Я поднимаю подлокотник, и Саша устраивается на моей груди.

– Удобнее?

– Намного. Меня немного мутит, если честно.

– Попросить леденцов? Или что-то посущественнее?

– У меня есть, спасибо. Расслабься

хоть немного, я всего лишь хочу немного поныть. И полежать. На тебе.

– Я расслаблен, ной, сколько влезет. Сегодня просто.... забей. Это не имеет значения.

– Я помню про день рождения твоего друга. Но подумала, вдруг ты забыл, не хотела напоминать и расстраивать.

– Я не расстроен. Более того, я прекрасно провожу его, не сомневайся.

– Может быть, тебе было бы комфортнее поговорить с кем-то, кто его тоже знал? Позвонить Раде, например. Поднять бокал вина?

– Я не люблю обсуждать с ней Адама.

– Просто стараюсь помочь.

– Я знаю.
– Целую ее руку.
– Спасибо. Что было, то было. Праздники для живых, в конце концов.

– Может быть.... мы всё же заедем к Раде в гости? Сколько ты уже не видел крестников? Тебя же приглашали. Нас всех - и не единожды.

– Я думал об этом, но рейс задержали, и теперь вроде как поздновато. Ты же знаешь Раду, она начнет уговаривать остаться на ночь, я терпеть не могу ночевать в гостях.

– Брось. Нам необязательно оставаться у них, тем более, мы заранее забронировали отель.

– Смысл тащить Вику и беременную тебя на такой крюк? Ради пары часов?

– Мы в отпуске, Сава. И мы с радостью сделаем небольшой крюк по родине Ренессанса.

– Хмм.

– Что означает твое хм? Ты не хочешь? Если не хочешь, не поедем.

– Я.... не знаю. Не уверен. Мне неприятно это осознавать, терпеть не могу сомнения.

– А я обожаю сомнения, они напоминают, что ты по-прежнему живой человек, который способен меняться и менять мир. По крайней мере наш с Викой. Сава, я так счастлива, что мы в отпуске! Мне до сих пор не верится. Я очень-очень счастлива, мы летим в Италию! Какая разница, в какой ее части находиться?

– В общем-то да.

– По приезде меня ждет куча работы. Я, кстати, решила взяться за дело того врача из «Эккерт-про». Не совсем мой профиль, но не дает оно мне покоя.

– Хорошо, я тебе его отдам. Дело можно сделать громким, создать прецедент.

– О, да! Ситуация сама по себе вопиющая, и победа будет громкой. Представь, мы добиваемся восстановления репутации врача. Здорово же? Я еще уговорю Алену Евсееву на встречный иск!

Саша эмоционально жестикулирует.

– Жажда крови чувствуется в голосе. А ты ей веришь?

– Ты знаешь, почему-то да. С первой минуты.

Мы молчим некоторое время, и Саша продолжает:

– У нее глаза честные. Не смейся сейчас, я знаю, как это звучит, но я говорю сейчас Савелию-мужу, а не Савелию-адвокату. Я как будто вижу в ней себя почти пять лет назад, свое отчаяние — когда теряешь дело всей жизни. Мне повезло тогда, а ей — не очень. Я хочу ей помочь по-человечески, понимаешь? Вдруг ей никто больше не поможет?

– «Эккерт-про» впрягаются за нее по полной.

– Да, кстати. Удивительное дело — гос больница умыла руки, а частная клиника не боится лезть на рожон.