Личный интерес
Шрифт:
Саша смеется, и я спрашиваю:
– Что?
– Ничего.
– Говори. Ну же.
– Я подумала, что тебе срочно нужны свои дети. Хватит так сильно заботиться о чужих.... Прости, не стоит об этом шутить?
– Все в порядке. Я... видимо никогда не думал о том, что у меня могут быть дети. Поэтому не знаю пока, как реагировать.
Столько сирот вокруг, зачем плодить новых. Эту фразу я не произношу вслух, она проносится в моей голове автоматически. Саша не поймет моих страхов, как и любая домашняя девочка из любящей семьи. И Слава Богу. Я оставлю их только для себя,
* * *
Утро в гончарной мастерской начинается рано. Я отвожу Сашу на работу, после чего отправляюсь к себе, чтобы поменять одежду и взять кое-какие документы. По пути долго разговариваю с Тархановым насчет его заблудившихся денег. Со скрипом мы приходим к кое-каким соглашениям, а когда я оказываюсь в тишине квартиры, на меня вдруг наваливается усталость.
Философа на нашем обычном месте не оказалось (я специально проехал мимо), поэтому некоторое время размышляю о жизни в одиночестве. Думаю об Адаме с Радой, о своей юности и планах на будущее. Сильно тянет в одну церквушку на берегу моря, которую я часто посещал в детстве и юности, и прихожане которой чуть позже стали клиентами в моем тогда еще только-только открывшемся юридическом кабинете.
У нас с религией сложные отношения.
Я перебираю левой рукой четки.
Когда я был мал, вера словно вела меня за собой, Бог крепко держат за руку, и весь мир, несмотря на боль и тяготы, казался непонятным, но справедливым. В подростковом возрасте произошел слом, я не видел справедливости нигде и не в чем. И вновь прийти к Богу удалось не сразу. Когда-то давно один священник сказал мне, что любовь Бога — единственное, что остается с тобой в любые, даже самые страшные минуты в жизни. Поэтому тем, кто сохранил в себе веру, должно быть, живется чуточку легче. У Адама веры не было. Точнее, была, но лишь в себя и свои собственные кулаки. Возможно, ему пришлось сложнее. Имею ли я право ненавидеть его за его решения?
Жизнь никогда не будет прежней. Но нужна ли она прежняя мне сейчас? Хочу ли я за нее цепляться?
Я думаю о Саше, о нашей прошлой ночи, и рожденном в глубине души, неистовом желании бесконечно целовать ее губы. Брать ее нежное тело на живую. Брать так, как никогда никакую другую женщину. Отчаянно прижимать к груди, а на утро за чашкой кофе слушать о ее мечтах, примеряя их на себя.
Будущее будоражит.
Нет, философ не прав - я не циник, и если повезет - никогда им не стану.
Мы с моим другом детства Адамом Алтайским совершенно разные, но есть у нас одна общая черта, которая когда-то и определила дружбу — это смелость сопротивляться судьбе. Что бы она для нас ни готовила, какие бы клеймо нам на лоб не лепила — в конце концов мы выбираем именно ту жизнь, которая нравится. Компромиссы нас не устраивают.
Меня впечатлил пример отца Саши — он так сильно любит свою работу, что скрывал плохое самочувствие, лишь бы выступить с той опереттой. Я обожаю свою работу — со всеми её минусами вместе взятыми. Азарт, адреналин, сделки. Волны дофамина от победы. Но одной девушке плакать достаточно.
Поэтому,
Глава 63
Примерно месяц спустя
Сегодня крайне насыщенный день.
Ещё до рассвета я выехал в сторону столицы. Пробыл в родном городе недолго - нужно было уладить кое-какие дела, посвятить маму и сестру в планы, подготовить к нашему с Сашей визиту. Саша умирает от желания лично рассказать моей матери, какое сокровище та вырастила, и слушать по этому поводу ничего не желает. Её ждет сюрприз.
Мои родные отличаются от родственников Саши. Безусловно, мама и сестра любят меня и искренне желают только хорошего, просто они другие люди, и изменить их мировоззрение невозможно. По крайней мере — не в моих силах.
У нас всех разные жизни, разные характеры, разные старты и, как следствие, разные травмы. Мама и сестра давно живут вдвоем. С личной жизнью и карьерой не сложилось. Они ни в чем не нуждаются, по крайней мере я делаю для этого многое. Но и ни к чему не стремятся. Обе ни разу не были у меня в гостях в Москве, хотя я приглашал не единожды. Они словно не хотят знать, что жизнь бывает другой. Не пускают в себя и тени сомнений, что столица — котел, полный разврата и греха, что у нас здесь сплошное зло, страдание и плохие люди.
Обе свято верят, что за каждый кусочек счастья придется заплатить, а значит, лучше не радоваться вообще. Они безусловно поддержат в беде, но никогда не разделят радость. Их путь — смирение, и я его уважаю.
Но понимаю, что Саша будет в шоке. Просто в шоке от мироощущения, которое моя мать захочет ей навязать.
Саша не поймет на словах, но однажды увидит сама, раз так ей хочется.
Я спешу, потому что завтра у Саши день рождения, я приготовил ей подарок, но и не только его. Кое-что планирую подарить уже сегодня. Этот день тоже особенный — ее отца, наконец-то выписали из больницы, и он обживается дома.
Вечером по этому поводу будет небольшой праздник только для своих. И тоже приглашен, разумеется. Это первая такого рода вечеринка, на которой будут присутствовать Сашин отец и брат, и я намерен не терять зря времени. В бардачке машины лежит коробочка.
Я купил это кольцо еще две недели назад. Оно было единственным, поэтому пришлось потратить неделю на ожидания, пока уменьшат размер. Еще неделю я ждал подходящий момент. Ну а сегодня мне пришли результаты последних анализов, и я решил, что пора.
Мобильник вибрирует.
– Ну что, как ты?
– весело спрашивает Саша.
– Проехал Воронеж.
– Так ты успеваешь! Ура!
– Ну разумеется я успеваю, рыбка. Я же обещал, что к ужину буду.
– Как я рада, ты себе даже не представляешь! Мы все та-ак волнуемся! Мама с самого утра не выходит из кухни.
– Из-за чего волнуетесь?
– О, Боже. Из-за твоего присутствия, конечно!
Смеюсь.
– Ты шутишь сейчас?
– Если бы.
– Ты ведь знаешь, я ем все, что дают.