Личный убийца
Шрифт:
— Вы используете наркотики? — спросил «купец» видного финансиста.
— Не на поединках, — нехотя ответил Сэнсэй. — Болевая чувствительность снижается специальным тренингом.
Мамонт выбил из руки «торо» штык-нож, перекатившись по песку, схватил нападавшего, тут же использовав его как прикрытие от неминуемой пули. На лицах и руках заалела кровь.
Важный по виду господин в темно-синем плаще жестом подозвал начальника школы:
— Этого не продавай, Коля, — потребовал тоном, не допускающим возражений. —
Начальник школы кивнул. Кроме него и этого господина, подлинное значение термина «прикрыть» знали люди, пересчитать которых можно было по пальцам. Термин означал не что иное, как контролировать. Выпускники школы готовились не столько для телоохраны важных чиновников, сколько для отслеживания их действий и, в случае необходимости, устранения.
Мамонт испытание выдержал, но победа далась ему кровью: пуля типа «дьяболо» со скоростью вылета из ствола сто двадцать метров в секунду угодила ему в лопатку, штык-нож рассек левую щеку, удар тонфой по голени заставил уйти с площадки хромая.
Сэнсэй энергичной походкой направился к воспитанникам. Купцы и приглашенные начальством гости, военные и штатские, стали расходиться. Господин в темно-синем плаще, человек в черной пуховке, из-под которой выглядывали брюки с широкими лампасами, и банкир задержались по просьбе начальника школы.
— Двенадцать человек допущены к последнему испытанию. Двоим предоставляется шанс выйти из «квадрата» вместе с теми, кто останется в живых. Так что приглашаю вас на охоту, господа! — торжественно произнес он.
Все заулыбались и одобрительно загалдели.
— Разве охотничий сезон не кончился? — спросил неискушенный банкир.
С площадки, на которой собрались выдержавшие экзамен воспитанники, послышался смех. Крепкие парни подхватили Сэнсэя на обагренные кровью руки и стали подбрасывать к небесам, восторженной разноголосицей выражая свои чувства по поводу какого-то радостного известия.
Плотный, нестарый еще человек с красным обветренным лицом, чьи штаны были отмечены наличием лампасов, снисходительно похлопал банкира по плечу:
— Нет, Аркадий. Охотничий сезон только начинается!
ГЛАВА 3
Долгих проводов Евгений не хотел («Не в эмиграцию едем», — отнекивался от предложения Нежина организовать эскорт до Шереметьева), поэтому в аэропорт его повез один Каменев.
— С мытарями не задирайся, Саныч, — наставлял директор агентства нового сотрудника. — У нас по налоговой части относительный порядок. Офис на сигнализацию ставить не забывай. Там техники на полмиллиона да оружейный сейф.
— Валерия, скажи ты ему, чтобы он меня не доставал, — стонал Каменев, — а то я в контору вообще не пойду, пусть ее Викентий сторожит!
В аэропорту их ждал сюрприз: у стойки регистрации билетов стоял Решетников с рукой
— Вик! — обняла его Валерия. — Ну зачем ты? Полежал бы еще, смотри, какой бледный. Как твоя голова?
— Голова — два уха, — ответил немногословный Решетников. — Меньше болит, когда нахожусь в вертикальном положении.
До объявления посадки они успели зайти в бар. Выпили на посошок, только Каменев не пил, чертыхался:
— Я знаю, зачем ты на меня этот «Рено» оформил!
— Да уж, Саныч, — смеялась Валерия, — теперь ты повязан: Викентий рулить не может — рука болит, да и машина его в ремонте.
Евгений поднял рюмку с коньяком:
— Пока, мужики! Спасибо за проводы. Держитесь тут. Задача перед вами стоит сложная: до моего возвращения ни во что не вмешиваться. Охранять только офис, следить только друг за другом, стрелять только сигареты.
— Разрешите выполнять? — спросил бывший полковник.
— Выполняйте!
— Викентий, дай сигарету!..
Лайнер «Эр Франс» серебрился на солнце. Евгений и Валерия оглянулись перед тем, как войти в салон, помахали на прощание Москве и друзьям — знали наверняка, что те никуда не уйдут, пока самолет не взлетит и не скроется в облаках.
ГЛАВА 4
В главном офисе Фонда содействия предпринимательству «Альтаир» на Старопетровском было оживленно. Полтора десятка журналистов из центральных газет, четыре телерадиокомпании и аккредитованные представители зарубежных СМИ заполнили небольшой конференц-зал. Мелькали фотовспышки, сновали по проходу телеоператоры с камерами; стол в президиуме пестрел диктофонами и радиомикрофонами с эмблемами компаний.
Презентация новой политической партии «Власть и порядок» близилась к завершению, приглашенных ждал роскошный банкет.
— «Маарив», Тель-Авив, Ривкин, — дождавшись своей очереди, представился один из спецкоров. — Вопрос к председателю Костромскому. Не кажется ли вам, что вашу партию точнее могли бы представлять организации с эмблемами Фобоса или Деймоса — спутников планеты Марс?
Наступила пауза, затем кто-то засмеялся, две девицы с электронными записными книжками даже зааплодировали. К депутату Госдумы Костромскому Борису Вадимовичу наклонился референт.
— Полагаю, ваши намеки, господин Ривкин, неуместны, — ответил Костромской, заметно нервничая. — Во-первых, нашу партию никакая организация не представляет, мы сами представляем себя. Во-вторых, мы имеем такое же отношение к фонду «Альтаир», как планета Марс к богу войны. Остается только удивляться тому, что, имея на руках устав и программу партии, вы ничего не поняли.
— Не волнуйтесь, я все понял правильно, — густо покраснев, ответил Ривкин.
— Еще вопросы, господа?