Личный выбор
Шрифт:
Но уже много месяцев, после того как он оказался в Чечне, Северов-младший не имел возможности связаться с отцом и не располагал о нем никакими сведениями...
Часть четвертая
ЧЕРНЫЙ НАРКОБАРОН
Доктор Жора
На подъезде к Московскому вокзалу со стороны Лиговского проспекта образовалась огромная пробка. Виной тому послужило обычное ДТП — таксист-лихач, пытаясь на моргающий желтый проскочить перекресток, сбил ковыляющую через проезжую часть со скоростью
Гаишников пока не наблюдалось, а гудящая возмущенная толпа, плотно окружив от греха подальше забившегося в салон машины взъерошенного и перепуганного таксиста, взяла место происшествия в плотное живое кольцо и, судя по громким возгласам некоторых размахивающих кулаками активистов, явно намеревалась устроить народный самосуд над злодеем еще до приезда взяточников в серых фуражках.
Дело крепко пахло керосином...
— Козлы вонючие! Зрелищ им мало! Быдло! — пробормотал развалившийся рядом с водителем новенькой мерседесовской «скорой помощи» высокий русоволосый врач лет тридцати, нервно вскинув руку и посмотрев на часы. — Саня, давай врубай сирену и объезжай по тротуару! И так уже опаздываем...
— Бу... сде... — оскалился шофер неотложки и щелкнул тумблером на панели.
Через миг окрестности пронзил истошный вой взревевшей сирены.
Запрыгнув на тротуар правыми колесами и спугнув бросившихся врассыпную испуганных пешеходов, «скорая», слегка накренившись, помчалась вперед.
Она обогнула мешающую проезду «Газель», а затем и призывно махающую руками возбужденную толпу, сгрудившуюся вокруг такси и причитающей, демонстративно сидящей на сыром асфальте старухи с распухшим носом.
Теперь толпа недоуменно смотрела «скорой» вслед.
— Слышь, Жора, трудящиеся думали, что мы начнем делать этой старой карге искусственное дыхание! Рот в рот! — хохотнул водила и, проскочив площадь, пролетел мимо концертного зала «Октябрьский», свернул на соседнюю улицу и вскоре притормозил неподалеку от невзрачного на вид дома, в полуподвале которого располагался один из самых шикарных и посещаемых ночных клубов для «голубых» — «Адам и Адам».
Впрочем, это было известно только своим — рядом с входом в заведение не было никакой вывески.
— Жди здесь, я буду через полчаса, — бросил врач, стягивая надетый поверх одежды медицинский белый халат и выскакивая из машины. — Если будут вызовы, переадресуй бригаде Шута. Понял?
— Ладно... — лениво отозвался скуластый шофер. Подавив зевок и потянувшись, он откинулся на высокую мягкую спинку. Веки его смежились. — Посплю пока. Почитай, сутки уже за «баранкой»...
Врач подошел к навесному ажурному козырьку, спустился на две ступеньки к тонированной двери из оправленного в крашеный металл пуленепробиваемого стекла и, недвусмысленно уставившись в нависшую над ней видеокамеру, нажал на расположенную рядом кнопку звонка.
Закоренелый бабник Жора всякий раз при посещении
Вскоре дверь бесшумно распахнулась, и появившийся в проеме широкоплечий бритый охранник в неизменной белой рубашке и темных очках, отступив в сторону, молча пропустил ожидаемого боссом гостя.
— У себя? — на всякий случай поинтересовался Жора.
Вместо ответа громила лишь едва заметно опустил раздвоенный подбородок и указал рукой на закрытую раздвижной бамбуковой шторой высокую полукруглую арку, ведущую в уютный зал.
Здесь тихо играла спокойная, ненавязчивая мелодия и медленно плавали по стенам и столикам разноцветные блики, производимые расположенной под потолком у сцены цветомузыкой.
Заполненный ночами почти до отказа элитный клуб сейчас был практически пуст, лишь у зеркальной стойки сидели на высоких барных стульях двое приторно-манерных и вызывающе втиснутых в узкие кожаные штаны юнцов лет двадцати.
Услышав за спиной шелест раздвигаемых бамбуковых висюлек и приглушенные мягким ковром шаги, «бачо», страдающие от отсутствия богатых клиентов, как по команде обернулись и с любопытством проводили профессионально оценивающим взглядом идущего в сопровождении охранника молодого светловолосого мужчину очень привлекательной наружности в джинсах и модном пиджаке цвета «соль с перцем».
— Какой симпатичный! — с придыханием, явно рассчитывая, что его услышат, произнес один из педиков, скользнув по упругому заду незнакомца опытным взглядом. — И где только такие по вечерам гуляют?! Ты не знаешь, Стасик?
— Такие красавчики пешком не ходят, они на дорогих машинах ездят, — серьезно заметил второй гей, медленно выпуская вверх струйку легкого ментолового дыма. — Вот почему на улице ты встречаешь только дышащих перегаром небритых мужланов и шатающихся от голода бледных интеллигентов-очкариков. А это, Виталик, эксклюзив!
— Знаешь, я бы не отказался выпить с этим милым варваром по бокалу шампанского где-нибудь в более уединенной обстановке! — вслед прошедшему мимо хмурому Жоре кокетливо заметил первый и отпустил призывный грудной вздох.
Не в силах удержаться от реакции на столь откровенный комментарий в свой адрес, док обернулся и, поймав блестящий взгляд в упор смотрящего на него проститута, сухо процедил:
— Когда мне захочется твоей задницы, пташка, тебя и так ко мне приведут в любое время дня и ночи.
Георгий пересек зал, толкнул коричневую лакированную дверь и оказался в ярко освещенном просторном коридоре, в который выходили еще три двери.
Он остановился перед той, что была прямо по курсу, и, оглянувшись на маячившего за спиной, словно скала, здоровенного охранника, тихо постучал, одновременно повернув сверкающую ручку.
Хозяин «двух Адамов», одетый в черный костюм с широко расстегнутой на груди красной рубашкой, из-под которой торчал край массивной золотой цепочки «бисмарк», сидел за столом из карельской березы у дальней стены комнаты, прямо под огромной картиной, более чем откровенно изображающей запретную мужскую любовь между двумя юношами.