Лицо для Сумасшедшей принцессы
Шрифт:
– Это у нее от удара помутился рассудок, – злорадно предположила некромантка. – А я-то все понять не могла: почему ее Сумасшедшей называют? У нее, оказывается, давно кукушка поехала! – И Гельда насмешливо покрутила пальцем у виска, наглядно демонстрируя свое невысокое мнение о моих скудных умственных способностях.
Мои друзья синхронно, но по-разному, в полном соответствии со своими характерами, отреагировали на вызывающее поведение ведьмы. Ланс присвистнул и парировал:
– Сама такая!
Орк замахнулся было тяжелым кулаком, но успел одуматься и сделал вид, будто неожиданно
Не найдя поддержки и понимания, Гельда мгновенно скисла лицом, стушевалась и отступила назад.
– «Без друзей меня чуть-чуть, а с друзьями – много!» – дурашливо пропел Эткин. Потом внезапно добавил: – А я бы на месте Белого Волка не стал так неосмотрительно рассуждать, что здесь нет никого, кроме нас. Я чувствую остаточный след одной недавно удалившейся мощной магической субстанции и нарастающее воздействие другой – агрессивной и негативной…
– Помолчал бы ты лучше, Эткин! А то опять какую-нибудь беду накаркаешь, – попросила я, поеживаясь от пронизывающего ветра, так и приклеивающего к телу мокрую батистовую рубашку.
– Упс, Рыжая, ты точно уверена, что драконы умеют каркать? – приоткрыл рот наивный Лансанариэль. – А я и не знал!
– О-о-о-о! – с театральным стоном закатил глаза дракон. – Теперь я целиком согласен с древним мудрецом, сказавшим, что вершина мудрости – быть понятным каждому дураку!
– Ну, Эткин, ты как чего сморозишь! – недовольно покачал головой полуэльф. – Где же я тебе сейчас дурака-то найду?
Гельда обидно хихикнула. Я тоже криво улыбнулась, пытаясь не стучать зубами слишком громко.
– Простота подчас хуже! – внесла я свою посильную лепту в заумный философский диспут.
Ланс обиженно шмыгнул носом. Он, как обычно, ничего не понял.
– Умные люди как цветы, – нудно ворчал мудрый орк, поспешно что-то выискивая глазами. – Один приятен, а от вонючего букета со смесью запахов сразу начинает болеть голова. Вот, – с облегчением ткнул он пальцем в сторону большой пещеры, обнаруженной в стене скалы, – то, что нам и требовалось. Предлагаю укрыться в ней от ветра, развести костер, передохнуть и высушить мокрую Мелеану… – Не дожидаясь нашего одобрения, Огвур первым направился к зиявшему в скале отверстию и вступил в пределы сумрачного свода.
Мы не успели даже охнуть. Раздался страшный грохот, земля под нашими ногами сильно покачнулась, а с вершины утеса посыпался целый град валунов, погребая под собой вход в пещеру и не в меру прыткого орка. Истошно завопил опомнившийся Ланс, Гельда опрометью бросилась прочь от опасного места, а Эткин предусмотрительно сгреб меня обеими передними лапами, справедливо опасаясь, что я бесстрашно полезу в центр обвала. Несколько минут мы молча боролись. Победа досталась дракону.
– Ну, – требовательно сказала я, – отпусти меня. Землетрясение-то закончилось. Нужно спасать Огвура.
– Если он жив! – осиротело заголосил полукровка, горестно пытаясь вырвать клок своих длинных пепельных волос.
– Шевелюру побереги, – посоветовал ему дракон. – Жив он, жив, я его слышу. Но в пещере есть кто-то еще…
Тут
– Огвур! Ты в порядке?
– Отвали… – неразборчиво донеслось из-под завала.
Я опешила. Это что же получается-то, а? Я, понимаете ли, беспокоюсь, помочь хочу, а меня еще и посылают невесть куда, и это вместо благодарности!
– Огвур! – возмущенно рявкнула я. – Тебя что, по голове чем-то тяжелым шандарахнуло? Ты там не сбрендил ли?
– Отвали, – снова послышалось из пещеры. – Камень от входа отвали!
Объединенными усилиями нам удалось разобрать мелкие обломки и откатить один колоссальный валун. В расчищенном проходе неторопливо нарисовался исцарапанный, пыльный, злой, но, спасибо богам, живой и невредимый орк.
– Вот, – наставительно изрек дракон, – а вы меня не послушались! Я же предупреждал, что чувствую присутствие чьей-то злой воли! Обвал не сам по себе возник…
– Кто-то хочет нас убить? – выкатил зеленые глаза Лансанариэль.
– Совершено точно! – вдруг раздалось из-за спины орка, и, легко, словно тростинку, отодвинув массивную фигуру Огвура, навстречу нам вышел высокий седобородый мужчина аскетического облика.
Я с первого взгляда вспомнила и эти умные проницательные глаза, и золотой посох с обсидиановым шаром. Мгновенно приложила руку к груди и почтительно опустилась на одно колено:
– Приветствую вас, магистр Арбиус!
Старый некромант одарил мой лоб растроганным отеческим поцелуем и испытующе всмотрелся в мокрое, прикрытое золотой маской лицо:
– Узнаю нашу отважную принцессу, по-прежнему безупречно учтивую и благородную!
– Мастер… – Огвур шумно отряхивался от пыли. – Продолжили бы вы рассказывать эту захватывающую историю, конца которой я не дослушал в пещере…
– Какую еще историю? – встрепенулся Эткин.
Арбиус лукаво ухмыльнулся, неторопливо расправил складки своей черной мантии, выбрал валун посуше, уселся на него со всем доступным комфортом и только после этого, поманив к себе коротким выразительным жестом, заставил меня опуститься на колени у его ног. Наши глаза оказались на одном уровне. Не отворачиваясь и не мигая, я смотрела в черные зрачки некроманта, отмечая гипнотические спирали света, начинавшие закручиваться в их бездонной глубине. Наконец, Арбиус довольно вздохнул и устало прикрыл дрожащие от напряжения веки.
– Что увидел ты там, архимаг? – требовательно спросил дракон.
Некромант задумчиво пропустил через сжатый кулак свою длинную седую бороду:
– Ты мудр, великий дракон, каким и положено быть последнему хранителю магии! Но как ты легкомысленно позволил зародиться столь опасному чувству?
– Эх, – виновато буркнул крылатый гигант, – значит, ты тоже все понял, магистр! А что я мог поделать? Запретный плод – он завсегда слаще!
– Кхе-хе-хе, – хрипло и печально откашлялся Арбиус, – случившегося не воротишь! Грядут великие горести и испытания. Под силу ли хрупкой девушке вынести то, что она сама себе наворожила?