Лицо на белой стене
Шрифт:
Он начал делать то, что раньше так плохо у него получалось. Не подумайте ничего неприличного. Павлуша начал детально представлять, кем мог бы стать, обладай ответами на все вопросы. А поскольку сел он на кольцевую, так без остановки и катился, пока не очухался. И даже удивительно стало, почему он сидит в вагоне метро, а не в роскошной спальне собственного особняка?
Сквозь туман пока ещё неподобающей реальности он добрался до дома. Сначала фантазировать конкретно было сложно. На ум шли пошлые образы сытого довольства: частные самолёты, президентские номера отелей, личный водитель и шампанское за тысячи
Но потом дело пошло.
Особенно после того, как он определил для каждого из близких места в его империи. А вот себе места найти не удавалось. Да и вертелся вопрос: а чем, собственно, заниматься-то они там будут? Варить колбасы? Строить дороги? Изобретать лекарство от рака? Он подумал: «Выбрать трудно, но как-нибудь само придёт. В конце концов, если подчиняешься предсказаниям Лица из видений, то вполне можно и на интуицию положиться. Пусть нутро подскажет, в чем процветать, какая отрасль человечества загибается под гнетом присутствия моего отсутствия».
Он шёл домой от метро и по-новому смотрел на привычный мир дворов и улиц. Он думал о том, что всё, что его окружает, создали люди, просто потому что захотели. Каждую железяку от забора, каждый провод электросети, каждую вывеску магазина кто-то продумал, кто-то сделал, кто-то одобрил. Он по-новому смотрел и на людей: каждый из них пришёл, чтобы созидать, любить, надо только найти и совладать со своей страстью.
«Почему же я ничего не чувствую? Не имею даже понятия, в каком направлении двигаться? Кто-то любит запах досок и счастлив иметь возможность каждый день проводить по бревну заскорузлой ладонью, кто-то любит общаться и изучать других людей, кому-то, прости господи, интересно ковыряться в чужих гениталиях. Вот человек, он знает, что любит делать какую-то вещь и каждый день её делает, получает деньги, да ещё и польза людям, а все хотят быть нужными. Но что люблю делать я?»
Всё вокруг ему казалось правильным и слаженным, но таким недружелюбным, потому что сам Павлуша был как лишняя деталька в совершенном организме, как мечевой отросток или аппендицит. С другой стороны, поговаривают, что не бывает ничего лишнего, и, если человек просто-напросто не может догадаться, зачем же оно тут, совсем не значит, что от оного стоит избавиться.
А к вечеру, когда он почистил зубы и невероятное волнение от предстоящей встречи с Лицом не давало уснуть, ему вдруг стало жарко и жутко до тошноты. Он снял пижамную кофту, вернулся в ванную и неистово блевал несколько часов.
Его сводило судорогами, но он не мог остановиться. Из него лилась желчь, потому что он уже полностью опорожнился, но рвота не прекращалась. Ведь тошнило его не от несвежей косточки арбуза, а от ужаса.
Пустой и обессиленный, с горьким вкусом во рту, он вернулся в постель, напрочь позабыв все насущные вопросы, которые ему было необходимо задать лицу, коль скоро оно знало всё на свете и могло предсказывать судьбу.
Физическая мука была вызвана пробежавшей мыслишкой где-то между вечеринкой на яхте и конной прогулкой по собственным угодьям: «Я сумасшедший».
Перебирая такой богатый на события день в его голове и такой бедный – в реальности, он чётко понял, что ненормален. Да, конечно, сумасшедшие сами
Сегодня он побывал в раю и аду. Слишком много для одного дня.
Если бы он работал, он бы посмеялся с коллегами и отвлёкся полезным делом. Если бы у него были друзья, он созвал бы попойку, и они бы вместе пошутили. Если бы его кто-то любил, он бы доверил своей половине эту ночь, и она бы его утешила ночью куда более приятной. Но у него никого не было, об Алексее или деде Павлуша и не вспомнил. Только Лицо на белой стене.
И оно не пришло к нему во сне. Только душная чернота, как и его ненормальность.
13
Проснувшись, Павлуша стал искать Лицо. Не на белой стене, а в Интернете. Подумал, что не может быть, чтобы такой олух, как он, был единственным в своём роде. «Если бы творец задумал какую-то уникальную штучку, одну на весь мир, он бы уж постарался нафантазировать что-то более привлекательное или хотя бы сколь-нибудь интересное».
Однако Интернет не выдавал даже намёка на Лицо на белой стене. В голове Павлуши завертели карусель мысли: «Как там оно говорило? Я везде и всегда? И сейчас небось подсматривает». Ни в фильмах, ни в книгах ему не встретилось и приблизительно схожее существо. Это Павлушу прямо-таки бесило. Он был уверен, что Интернет, как Лицо, знает ответы на все вопросы.
У Павлуши горело тело, так сильно хотелось чесаться. Он был готов разодрать себя до крови, только бы унять зуд. Ему не помогали никакие кремы: если он нервничал, его кожа краснела и требовала ногтей.
Раньше его плюгавенькая жизнь была хотя бы сносной, а теперь, после Лица…
Он подумал: «Ну и к кому теперь кидаться? Только к мозгоправу, похоже, других вариантов нет». С его любовью к людям и разговорам по душам… Так и манила перспектива вывалить своё дерьмо перед незнакомым человеком.
Тогда-то он и позвонил Алексею.
Если бы Алексей не доверял Павлуше на сто процентов и не знал его с тех пор, как на его попе образовывались младенческие корочки, он бы точно решил, что Павлуша прикалывается. Ну или подумал, что он полный придурок и перестал бы с ним общаться. Но все его видения и страхи, когда Павлуша ему рассказывал про них, он как будто переживал тоже, вместе с ним, настолько искренне тот передавал собственные ощущения. То был целый перформанс, позже, когда они уже встретились: руки дрожали, кожа шла пятнами, глаза становились влажными, в особо острые моменты Павлуша заикался.
Алексей знал Павлушу и будто бы знал Лицо, и боялся вместе с другом. Ему так же, как и другу, хотелось, чтобы кто-то просто взял и со всем разобрался. Ну и ещё, конечно, ему было просто-напросто любопытно. У него было много вопросов. Что за на фиг Лицо такое? Какая-то болезнь? Что за секрет? И что за совпадения, и всевластие, и вот это вот всё?
14
На свадьбе – той, где началось наше с тобой знакомство на этих страницах, помнишь?– и где владельца автомойки угораздило задать соседу по столику столь невинный на первый взгляд вопрос, Алексей сидел уже в пустом банкетном зале.