Лицо в темноте

Робертс Нора

Эмма не смогла определить, где их сняли. Но это не имело значения. Важно лишь то, что кто-то вторгся в ее личную жизнь и выставил напоказ интимную сцену.

Бросив газету в угол, Эмма вышла на балкон, чтобы глотнуть свежего воздуха.

— Черт бы их побрал, — бормотала она, ударяя кулаком по перилам. — Почему нас не могут оставить в покое?

— Ты давно с ним встречаешься?. — С начала турне.

Брайан сунул руки в карманы:

— Значит, несколько недель. И ты не потрудилась сказать мне об этом.

— Папа,

мне уже двадцать один год. Я не обязана спрашивать у отца разрешения на свидание.

— Ты скрывала это от меня. Черт возьми… вернись в комнату. — Он смягчил тон приказа. — Проклятые газетчики не отводят от гостиницы телеобъективов.

— Какая разница? — упрямо спросила Эмма. — Все, что мы делаем, рано или поздно отдается на растерзание публике. Черт возьми, я занимаюсь тем же самым. — Она махнула на лежащие снимки.

— Это совсем другое дело. — Брайан яростно взъерошил волосы. — Но сейчас я хочу знать, что у тебя с Дрю.

— То есть сплю ли я с ним? — Эмма стиснула руками перила. — Хотя это тебя не касается, папа. Как твоя сексуальная жизнь не касается меня. Ты сам мне так сказал много лет назад.

— Я твой отец, черт побери!

Да, он каким-то образом стал отцом взрослой женщины и понятия не имеет, что теперь делать.

— Эмма, я люблю тебя, поэтому беспокоюсь.

— Нет причин для волнения. Мы с Дрю любим друг друга.

Брайан лишился дара речи и, схватив остывший кофе Эммы, залпом выпил. Мимо балкона пролетел голубь, хлопая мягкими серыми крыльями.

— Вы знакомы всего несколько недель, ты недостаточно знаешь его.

— Он зарабатывает на жизнь, играя на гитаре.

— Меньше всего я хочу, чтобы ты связалась с кем-либо из музыкантов. Господи, Эмма, тебе же известно, что наше ремесло делает с людьми. Нагрузка, давление, самомнение. Об этом парне я знаю лишь то, что он честолюбив и талантлив.

— А я знаю все, что мне нужно знать.

— Ты говоришь как девчонка с куриными мозгами. Ведь нравится тебе или нет, но ты не в том положении, чтобы верить мужчине только из-за его смазливого лица и признаний в любви. У тебя слишком много денег и слишком много власти.

— Власти?

— Никто не сомневается, что я сделаю ради тебя все. Чего бы ты ни попросила.

Когда до Эммы наконец-то дошел смысл его слов, она со слезами ярости шагнула к отцу:

— Вот как? Значит, Дрю интересуется только моими деньгами и тем, что я могу убедить тебя помочь ему сделать карьеру? Ты считаешь, что его или любого мужчину я сама привлечь не могу? Да?

— Это не так, но…

— Ты думаешь именно так. В конце концов, разве можно, глядя на меня, не видеть тебя?

Отвернувшись, Эмма вцепилась в перила. В саду блеснул на солнце объектив. И черт с ними. Пусть фотографируют.

— О, такое уже бывало не раз. «Эмма, не поужинать

ли нам в пятницу?.. Кстати, вы не сможете достать моей кузине билет на концерт вашего отца и пропуск за сцену?»

— Прости. — Брайан протянул руку, но Эмма отстранилась.

— За что? Ты не в силах ничего изменить, ведь так? И я научилась жить с этим, иногда меня это даже забавляло. Но сейчас я встретила человека, который полюбил меня, которого интересуют мои чувства и мысли. Который ни о чем меня не просит. Ему только хочется быть со мной рядом. А ты собираешься все испортить.

— Я не желаю ничего портить. Но мне не хочется, чтобы тебе причинили боль.

— Ты сам делаешь мне больно. — Эмма взглянула на него уже сухими глазами. — Пап, оставь меня в покое. И оставь в покое Дрю. Если ты вмешаешься в наши отношения, я никогда тебя не прощу. Клянусь.

— Я лишь хочу удержать тебя от ошибки.

— Это будет моя ошибка. Ты свою уже совершил. Многие годы я смотрела, как ты делаешь все, что тебе угодно и с кем угодно. Ты убежал от собственного счастья, пап. Я от своего не убегу.

— А ты умеешь повернуть нож в ране, — тихо произнес Брайан. — Не знал.

Дрю обнял ее за плечи. Они стояли на другом балконе в другом городе. Величие мадридского «Ритца» не производило на Эмму никакого впечатления, с таким же успехом она могла находиться в любом ином месте. Но рука Дрю ее успокаивала, и Эмма потерлась о нее щекой.

— Ненавижу, когда ты грустишь, дорогая.

— Я не грущу. Вероятно, немного устала.

— Ты сама не своя с тех пор, как вы с Брайаном поссорились. Из-за меня. — Дрю убрал руку. — Меньше всего на свете я хотел бы причинять тебе неприятности.

— Ты здесь ни при чем, правда. Это его обычная реакция. Папа всегда сверх меры заботился обо мне. В основном из-за того… что случилось с моим братом.

Дрю нежно поцеловал ее в висок:

— Знаю. Наверное, страшный удар для него и для тебя, но это было очень давно.

— Некоторые вещи не забываются. — Эмма поежилась, ощутив внезапный холодок, пробежавший по спине, несмотря на теплую ночь. — Именно поэтому он так боится за меня.

— Он тебя просто обожает, — улыбнулся Дрю, погладив ее по щеке. — И я разделяю его чувства.

— Я тоже люблю отца, но не могу ради него отказаться от собственной жизни.

— Он мне не доверяет, — усмехнулся Дрю. — И я не виню его. С высоты своего положения он видит во мне лишь начинающего музыканта, который любыми способами желает пробиться наверх.

— Для этого я тебе совершенно не нужна. Дрю выпустил тонкую струйку дыма:

— Успокойся, дело не в том. Просто мы оба без памяти любим тебя.

— Нет, Дрю. — Эмма прижалась губами к его плечу. — Он не может смириться с тем, что я повзрослела. И влюблена.