Лицо в зеркале
Шрифт:
От него остались только кости, кожа да волосы, ко всему этому прибавились пролежни, он едва мог оторвать голову от подушки, не говоря уж о том, чтобы подняться с кровати и встать на весы, а отчаяние давным-давно сломало его волю к сопротивлению.
Вонючка более не пребывал в полуобморочном со стоянии. Его запавшие глаза встретились с глазами Корки, полные мольбы.
Стоявшая на стойке, рассчитанная на двенадцать часов бутыль капельницы практически опустела. По трубке в вену Вонючки поступали глюкоза, витамины и минералы, которые поддерживали его жизнь, а также наркотик, который обеспечивал
Корки поставил стакан с «Мартини», достал из маленького холодильника, заставленного бутылями, полную, привычными движениями заменил ею пустую.
В этой бутыли наркотика не было. Корки хотел, чтобы у его исхудавшего гостя прочистились мозги.
Вновь взяв «Мартини» и пригубив его, он сказал: «Увидимся вновь после обеда» — и вышел из спальни.
Вернувшись в гостиную, Корки задержался у камина, чтобы допить «Мартини» и вспомнить маму.
К сожалению, историческая кочерга не осталась в доме, чтобы ее, отполированную, повесили на почетное место. Многими годами раньше, в ту самую ночь, когда и произошло историческое событие, полиция увезла ее с собой, вместе с другими вещами, взятыми в качестве вещественных доказательств, да так и не вернула.
Корки, конечно же, не стал требовать возвращения кочерги, чтобы в полиции не подумали, что она представляет для него некую сентиментальную ценность, После смерти матери он купил новый комплект каминных инструментов.
С неохотой заменил и ковер в гостиной. Если детективы отдела расследования убийств по какой-то причине заглянули бы в его дом через несколько месяцев после убийства матери и увидели на полу ковер с пятнами крови, у них могли бы возникнуть ненужные вопросы.
На кухне он подогрел в микроволновой печи контейнеры с китайской едой. Тушеную курицу, свинину в пряном соусе, говядину с перцем. Конечно же, рис. И еще всякое разное.
Он не мог съесть все это сам. Но Корки покупал слишком много еды с тех самых пор, как начал морить голодом Вонючего сырного парня.
Вероятно, процесс медленного угасания Вонючки не только развлекал, но и воздействовал на подсознание. У Корки развился страх остаться голодным.
И чтобы не нарушать душевного равновесия, он продолжал покупать слишком много еды, чтобы потом наслаждаться процессом скармливания избытка мусорному ведру.
В этот вечер, собственно, в последние месяцы по-другому практически не бывало, Корки обедал в столовой, за большим столом, на котором лежал полный комплект чертежей Палаццо Роспо. Чертежи эти распечатали с дискет архитектурной фирмы, которая стала подрядчиком шести миллионного заказа на реконструкцию особняка, полученного вскоре после того, как Манхейм купил поместье.
Помимо установки новых электрической, тепловой и канализационной систем, а также системы кондиционирования, дом полностью компьютеризовали, обеспечили современной, по последнему слову техники охранной системой, концепция которой предполагала возможность постоянной модернизации. И действительно, согласно источнику, которому Корки полностью доверял, за последние два года охранную систему модернизировали, как минимум, один раз.
Ночь, словно живое существо, подверженное переменам настроения, вдруг очнулась от летаргии и зашумела ветром, забарабанила каплями дождя в окна и по крыше, потянулась к дому ветвями деревьев.
А в теплой столовой, закутанный в клетчатый кашемировый халат, с китайскими деликатесами
Глава 43
Как обычно, отчет миссис Макби был подробным и деловым, но при этом и дружелюбным, а благодаря каллиграфическому почерку являл собой произведение искусства и тянул на исторический документ. Сидя за столом в кабинете, Этан буквально слышал мелодичный, с легким шотландским акцентом голос домоправительницы.
После короткого вступления, в котором выражалась надежда, что Этан с пользой провел день и настроение у него такое же хорошее, как и у нее, по причине приближения Рождества, миссис Макби напомнила, что ранним утром она и мистер Макби отбудут в Санта-Барбару, где проведут два дня в семье сына, с тем чтобы вернуться двадцать четвертого к девяти утра.
Далее она указывала, что Санта-Барбара находится в часе езды к северу и ей всегда можно позвонить, если потребуется ее совет. Она написала номер своего мобильника, который Этан и так знал, и телефонный номер ее сына. А также адрес сына, добавив, что менее чем в трех кварталах от его дома находится прекрасный большой парк.
«В парке много старых калифорнийских дубов и других высоких деревьев, — писала она, — нов его границах есть две большие лужайки, вполне достаточные для посадки вертолета на случай, если в поместье возникнут проблемы, серьезность которых потребует моего срочного возвращения, совсем как прилета бригады врачей на место аварии».
Этан не мог поверить, что кто-нибудь сумеет рассмешить его в конце столь ужасного дня. Но миссис Макби, с ее сухим юмором, это удалось.
Она напомнила ему, что в ее и мистера Макби отсутствие Этану предстоит выполнять роль in loco parentis, со всеми правами и обязанностями.
Если в течение дня у Этана возникнет необходимость покинуть поместье, мистер Хэчетт, шеф-повар, останется за старшего, а слуги и горничные проследят за тем, чтобы мальчик получал все необходимое.
После пяти вечера слуги и горничные покинут поместье. После обеда отбудет и мистер Хэчетт.
Поскольку все живущие в поместье сотрудники разъехались на предрождественские каникулы, миссис Макби настоятельно просила Этана вернуться в поместье до отъезда мистера Хэчетта. Иначе Фрик оставался бы один в доме, да и вообще на территории поместья не было бы никого из взрослых, за исключением двух охранников в домике смотрителя.
Далее домоправительница поднимала главный вопрос рождественского утра. После разговора с Фриком в библиотеке, до поездки в Западный Голливуд к дому Ральфа Райнерда, Этан переговорил с миссис Макби о рождественских подарках Фрика.
Любой ребенок пришел бы в восторг при мысли о том, что может составить список любых, самых дорогих подарков и получить на Рождество все заказанное, не меньше, но и не больше. Однако Этан полагал, что тем самым рождественское утро лишалось всякой таинственности, волшебства. А поскольку это Рождество в Палаццо Роспо было для него первым, он заглянул в кабинет миссис Макби неподалеку от кухни, чтобы спросить, есть ли возможность положить под елку подарок-сюрприз для Фрика.