Лицо во мраке

Уоллес Эдгар Ричард Горацио

Пьера уже доставили в управление, и Одри с ужасом увидела, как сержант на столе вскрыл пакет, и его содержимое заблестело и запереливалось разными цветами. Шеннон мягко взял девушку за руку и провел в помещение для арестованных за железной дверью.

— Имя — Одри Бедфорд, — сказал он дежурному. — Адрес — Фонтвил, Западный Суссекс. Обвиняется… — он заколебался, — в том, что владела краденой собственностью, зная, что она была украдена. А теперь скажите мне правду, — прошептал он, переводя дыхание.

Она покачала головой.

Глава 9.

Приговор

Одри пробудилась от беспокойного, тяжелого сна и, с трудом встав на подгибающиеся ноги, потерла болевшие плечи. Она спал; на твердой скамье, покрытой лишь тоненьким одеялом, и все ее тело мучительно ныло. Разбудил ее звук ключа в замке камеры. Вошла надзирательница, явившаяся, чтобы отвести Одри в ванную.

Девушка вернулась в камеру немного освеженная и нашла приготовленный завтрак, состоявший из кофе и хлеба с маслом. Она успела позавтракать, когда снова открылась дверь, и она увидела Дика Шеннона, серьезно глядевшего на нее. Он кивнул ей.

— Я пришел за вами, — сказал он. Сердце ее забилось.

— Вы поведете меня к судье? — спросила она.

— Пока еще нет. Но я боюсь, что вам скоро придется отправиться к судье, если только…

Она только махнула рукой в ответ на этот намек. В тишине ночи она пришла к окончательному решению.

Шеннон страдал за нее. Он прекрасно знал, что Одри невиновна и послал человека в Суссекс разузнать о ней подробно, надеясь доказать это.

— Тут есть кое-кто, кого вы знаете, — сказал он и, открыв дверь, вывел ее в комнату, в которой находились Дора Элтон и ее муж.

Одри посмотрела на них. Она сжала пальцы так, что ногти вонзились в тело, но сохранила спокойствие.

— Вы знаете эту девушку? — спросил Шеннон. Дора отрицательно покачала головой.

— Нет, я ее никогда не видела, — спокойно ответила она, — Ты знаешь ее, Мартин?

В бледном лице Мартина было что-то зловещее.

— Никогда в жизни я ее не видел, — сказал он.

— Я думал, что это ваша сестра.

Дора улыбнулась:

— Какая чепуха. Моя единственная сестра в Австралии.

— Разве вы не знали, что ваша мать и сестра жили в Фонтвиле?

— Моя мать никогда не жила в Фонтвиле, — сказала Дора так спокойно, что Одри вздрогнула, несмотря на самообладание. — В Фонтвиле жили люди, — она пожала плечами, — которым я несколько раз оказывала денежную помощь. Если это даже дочь той женщины, я ее совершенно не знаю.

Все время, что она говорила, она не спускала глаза с Одри, и девушке казалось, что в ее взгляде была немая мольба. Одри мгновенно сообразила, что все сказанное Дорой могло показаться правдоподобным.

Дора вышла замуж под своей сценической фамилией, и, вероятнее всего, никто из соседей и не знал о ее родстве с миссис Бефорд, очень необщительной особой, никого не посвящавшей в свои дела.

— Миссис Элтон говорит правду, — спокойно заявила Одри, — я не знаю ее, и она не знает меня.

Дик Шеннон открыл дверь, и девушка вышла в сопровождении ожидавшей ее надзирательницы. Когда она ушла, он обернулся к Элтонам.

— Я

не знаю, как долго она будет держаться этих показаний, — сказал он. — Если она не скажет правды, Элтон, она будет сидеть в тюрьме. — И он с ударением продолжал: — Я предупреждаю вас: если эта девушка попадет в тюрьму, и вы допустите, чтобы она пожертвовала собой ради вас, я буду работать день и ночь, не покладая рук, пока не отправлю вас обоих на каторгу.

— Вы, кажется, забываете, с кем вы разговариваете, — сказала Дора с гневным огоньком в глазах.

— Я знаю, что разговариваю с самыми бессовестными, бессердечными и гнусными преступниками, — сказал Дик.

Лэси Маршалт сидел в своей столовой. Перед ним лежала газета. Лицо его было мрачно. Он снова взглянул на фотографию, помещенную в газете ловким журналистом. Это был портрет молодой девушки, выходившей из машины. Позади толпилась кучка любопытных. С одной стороны девушки стоял полисмен, а с другой — широкоплечая тюремная надзирательница. Это была одна из тех фотографий, которые известны всякому, кто читает газеты. На моментальном фото была изображена преступница, отправляющаяся на суд. Маршалту не нужно было сравнивать фотографию в газете с фотографией, лежавшей у него в кармане. Имя арестованной говорило все, даже если бы и не было портрета.

В комнату неслышно вошел Тонгер.

— Вы звонили, Лэси? — спросил он.

— Я звонил десять минут тому назад. И я повторяю вам в последний раз, чтобы вы не называли меня Лэси. Есть предел моему терпению, друг мой!

Маленький человек весело потирал руки.

— Я получил сегодня известие от дочери, — сказал он. — Она в Америке, и ей хорошо живется. Она умница и умеет устраиваться, Лэси.

— Да.

Лэси снова углубился в свою газету.

— У нее есть деньги. Она живет в лучших гостиницах. Я никогда не думал, что ей так повезет.

Лэси сложил газету и бросил ее на пол.

— Через пять минут здесь будет миссис Элтон. Она пройдет по черному ходу. Подождите ее у дверей и проводите через зимний сад в библиотеку. Когда я позвоню, вы проводите ее обратно той же дорогой.

Тонгер ухмыльнулся.

— Как вас любят женщины! — с восхищением сказал он.

Лэси указал ему на дверь. Не прошло и пяти минут, как Дора Элтон открыла тяжелую калитку и, пройдя через двор, поднялась по железным ступенькам в зимний сад — длинное застекленное помещение, пристроенное позади дома над кухней и подвалом здания. Она была вся в черном и под густой вуалью. Тонгер, открывая дверь зимнего сада, заметил, что она нервничает.

— Вы пришли к завтраку? — дружелюбно спросил он. Она слишком привыкла к его фамильярности, чтобы рассердиться.

— Где мистер Маршалт?

— В библиотеке. Читает книгу духовного содержания, — насмешливо ответил он.

Лэси ничего не читал, а просто смотрел на огонь, когда она вошла.

— Сегодня мне было ужасно трудно вырваться к тебе. Пришлось без конца лгать Мартину. Ты даже не поцелуешь меня?

Он нагнулся и слегка дотронулся до ее щеки.

— Что это за поцелуй! — надулась она. — В чем дело?