Лицом к лицу
Шрифт:
Первый рейд, несмотря на "идеальную тишину" при высадке на берег Варангера, все же оказался неудачным. Уже была полночь, когда мы залегли в засаду близ дороги Варде - Вадсе, и долго лежали, так и не встретив ни одной машины, ни одного пешехода. Да и откуда им быть здесь в такой поздний час? Мы посоветовали командиру отряда разведать другие объекты, но он почему-то решил ждать, а потом уже, опасаясь рассвета, приказал вернуться к катерам.
Стыдно было смотреть в глаза катерникам, которые с таким трудом доставили десантников
На обратном пути море разыгралось, обдавая стоявших на палубе брызгами воды. Порывистый холодный
ветер покрыл ледяной коркой одежду. Но десантники, казалось, этого не замечали, до того были огорошены и сконфужены неудачей.
И на базе встретили нас более чем невесело. Начальник отдела разведки штаба флота капитан второго ранга Визгин вызвал к себе командира отряда, меня и Сутягина. Вид у нас был совсем не бравый. Но мы окончательно сникли, когда капитан второго ранга оказал нам "почести". Едва сдерживая досаду, он прочитал знакомые с детства строчки из монолога царя Салтана;
– Ой вы, гости-господа, долго ль ездили? Куда? Ладно ль за морем, иль худо?.. "Гости-господа" молчали.
– Худо!
– зло отрубил капитан второго ранга и приказал мне и Сутягину удалиться.
Я не знаю, о чем говорил Визгин с командиром отряда. Вскоре он получил другое назначение, и мы без сожаления расстались с ним. Ветераны отряда хорошо помнили имена офицеров, которые их растили, воспитывали, закаляли. О Добротине, Лебедеве и Инзарцеве мы часто рассказывали молодым. Их дела служили для нас примером.
Меня вызвали в штаб и сказали:
– Повторить! Так приказал адмирал флота Головко. Командовать операцией поручено вам. Задача - та же, срок подготовки - три дня. Обмозгуйте с Сутягиным все детали и доложите.
Я уже собирался уходить, но меня задержал вопрос:
– Неужели, Леонов, наши разведчики разучились брать "языков"?
"Как бы сейчас поступили на моем месте Добротин, Лебедев, Инзарцев?"
Их не было рядом, но я мысленно задавал им этот вопрос. Они были лучшими советчиками в эти ответственные для меня часы и минуты, когда разрабатывалась новая, первая моя самостоятельная операция.
"Ошеломи врага внезапностью и дерзостью! Ввергни его в панику! И действуй по-суворовски, по-ушаковски! Делай то, что враг считает невозможным!" - так, вероятно, сказал бы мне майор Добротин, умевший сочетать расчетливость со смелой фантазией.
"Не надо бояться егерей - пусть они нас боятся!
– говорил нам Лебедев в первые, самые тяжелые дни войны.
– Пусть, подлые, дрожат за свою шкуру в самом глубоком своем тылу".
"Не спеши!
– предупреждал меня Инзарцев.
– Не блох ловишь - за "языками" охотишься. Главное - добраться до объекта. Это уже половина успеха".
...Мы с Сутягиным склонились над картой, где сильно изогнутой линией изображен
Сутягин рассказывает:
– Да, здесь на острове Лилле Эккере у них маяк. Это рядом с побережьем полуострова. Огибая его, мы потеряли много времени. Маяк небольшой. Но почему, Виктор, он тебя интересует?
– Прямая дорога...
– На войне прямая - еще не самая короткая. Тут своя геометрия, друг мой.
– Слушай, Павел Григорьевич, а если сначала наведаться к маячнику? Ну, допустим...
– Понимаю!
– в глазах Сутягина загорелись искорки.
– "Язык" на маяке поможет взять других "языков". А что если...
И уж мы спорим, дополняем друг друга. Иногда увлекаемся до того, что расходимся в разные стороны, чтобы остыть, самостоятельно обдумать каждую деталь, а потом снова обсуждаем тот план операции, о котором командующий сказал свое короткое, но столь для нас радостное "добро".
В первую ночь я с шестью разведчиками высадился на побережье острова Лилле Эккере. Захватив маячника, мы доставили его к берегу, где нас ожидал катер. По дороге в базу Сутягин допросил маячника и, развернув карту, сказал:
– Пост квартируется на мысе Лангбунесс. Вот тут, недалеко от мыса, проходит автострада Варде - Вадсе. Маячник говорит, что в одиннадцать ночи движение по дороге прекращается.
Теперь ясно, почему в прошлый раз мы всю ночь пролежали в засаде, так и не дождавшись ни одной машины, ни одного пешехода. Назавтра три группы разведчиков, примерно половина отряда, снова отправляются в поход, чтобы с наступлением темноты уже подойти к берегу полуострова Варангер.
Катером командует Александр Осипович Шабалин, ныне дважды Герой Советского Союза. Он не раз доставлял нас на побережье, занятое противником, и снимал оттуда. Небольшого роста, удивительно хладнокровный и необычайно смелый, он в самые ответственные минуты высадки одним только своим видом действует на нас успокаивающе. Его присутствие на катере бодрит десантников. И сейчас, узнав о моем плане, Шабалин говорит так, как будто речь идет об обычном рейсе:
– Добро! Я этот берег знаю. Скалы. Швартоваться не будем. Прикажи надувать лодки, а я вас буду поджидать у самого берега.
Мы готовимся к высадке, спускаем на воду шлюпки. Волны захлестывают их, и насквозь промокшие гребцы с огромным усилием сохраняют равновесие.
Когда выбрались на сушу, я проверил людей и хотел уже дать направление каждой группе, но прибежал взволнованный Агафонов:
– Машины идут! Сверху видно...
Мы поднялись на сопку и увидели автоколонну. Светлый пунктир медленно приближался. Машины еще были далеко, а дорога - это было мне известно проходила в двух километрах от нас.
– Вперед! На перехват машин!