Лицом к лицу
Шрифт:
* * *
...После Праздника Победы миновал месяц.
Некоторые разведчики увольнялись в запас. Трогательно расставались мы со Змеевым, с Тарашннным и другими нашими товарищами. Клялись в дружбе и верности рожденному в боях матросскому братству.
Потом началась полоса мирной учебы. Оставшиеся в строю гадали: что же будет дальше с отрядом? Созданный в первый месяц войны и только для войны, наш отряд, конечно, должен быть расформирован. Между тем, хотя нас осталось мало, командование все еще держит нас в резерве.
Наконец, был получен приказ собираться в дальнюю, очень дальнюю дорогу.
На прощанье
– Скоро вас будут называть уже не североморцами, а тихоокеанцами. Вас там встретят как героев. По заслугам встретят! Но где бы вы ни были, дорожите боевой славой североморцев. Так дорожите, чтобы, коль доведется услышать о вас - а я в это верю, - мы с гордостью могли бы сказать: наши орлы! Те, что с Рыбачьего! Герои Пикшуева и Могильного, Крестового и норвежских походов!
– Товарищ адмирал! Разве можем мы?..
– я запнулся от избытка чувств. Разве такое когда-нибудь...
– Понимаю, Леонов!
– тепло улыбнулся адмирал.
– Такое не забудется! Воинской славой, добытой дорогой ценой, нельзя не дорожить. Счастливый путь, друзья, и новой вам славы!
...Разведчики знали, куда и зачем они едут. На Тихом океане получим пополнение. Пока нас немного, зато каждый из добровольно согласившихся остаться в отряде, испытан, проверен и закален в боях. Едет с нами мичман Александр Никандров, ветеран отряда - он вместе со мной начал службу разведчика летом сорок первого года. Едут Герои Советского Союза Андрей Пшеничных и Семен Агафонов. С нами - старший лейтенант Гузненков (после Крестового ему и мне присвоили звание старшего лейтенанта). Среди добровольцев - Борис Гугуев, Павел Барышев, Макар Бабиков и ужо отличившиеся на Крестовом "новички" Павел Колосов, Михаил Калаганский, Виктор Карпов, Сергей Бывалов и другие разведчики, вернувшиеся в отряд из госпиталей. Это - цвет отряда североморцев.
В летний июньский полдень покидаем мы север.
Поедем через Москву, где погостим несколько дней. В пути встретимся с родными и знакомыми. У всех праздничное настроение. На новеньких кителях и фланелевках ярко поблескивают боевые ордена и медали.
– Прощай, север!
– с необычной для него грустью говорит весельчак Борис Гугуев, когда мы уже сели в вагон.
– Миша!
– он круто повернулся к Калаганскому.
– Вытаскивай аккордеон!
Калаганский не спеша кладет на колени аккордеон - наш трофей после боев на Крестовом. То-то сейчас начнется песня-пляс! Но Миша Калаганский вдруг опускает голову. Чего он ждет? О чем думает? Наконец, Миша встает и медленно, с аккордеоном в руках, подходит к окну. Протяжно гудит паровоз, и нам кажется, что этот гудок отозвался для нас прощальным эхом в горах и на далеких мысах.
Тихо трогается поезд, и мы слышим мотив любимой песни - нашей, североморской, под которую уж никак плясать нельзя. Но запевка дана, и Борис Гугуев тоже подходит к окну и затягивает своим тенорком:
Прощайте, скалистые горы, На подвиг Отчизна зовет...
Мир царит во всех странах Европы, а нас Отчизна зовет на новые бои, на новые подвиги.
Песня воскрешает в памяти походы и рейды в далекие тылы врага. Зримо предстают очертания родных берегов и клокочущее море и туманы - все, с чем мы, может быть, навсегда расстаемся.
А волны и стонут, и плачут,
И плещут о борт корабля...
Растаял в далеком тумане "Рыбачий",
Родимая наша земля.
Последние
1
Быстро пролетели дни нашего пребывания в Москве, и вот мы уже опять в пути: по самой длинной на земном шаре железнодорожной магистрали едем во Владивосток.
Русский остров. Здесь много солнца и зелени. Мы, северяне, так по ним соскучились! И здесь есть сопки, но не голые и каменистые, как в Заполярье, а покрытый густым лесом. Миша Калаганский утверждает, что в этих краях растут гранатовые деревья, китайские камелии, японские магнолии. А в дремучей тайге рыщут тигры и барсы. Калаганскому не верят, хотя он ссылается на такой авторитетный источник, как география.
– Миша, не смеши меня! И не пугай маленьких... Тигры здесь были, но разбежались, узнав, что на Русский остров едет знаменитый разведчик заполярный Мишка Калаганский...
Это говорит Павел Барышев, который рад любому поводу поспорить и побалагурить. На сей раз у него есть основания для спора. В самом деле, причем тут география, если он, Павел Барышев, уже облазил окрестности и никаких камелий не видел? И с барсами, слава богу, не встречался...
– А вот что здесь, братцы, есть!
– Барышев аппетитно щелкает языком и озорно подмигивает нам.
– Виноград! Честное слово, дикий виноград! И грецкий орех величиной с добрый кулак. Этого я сам отведал.
– Ой, Пашка, врешь!
– недоверчиво качает головой онежский помор Семен Агафонов, который еще ни разу не видел растущий виноград или грецкий орех.
Мы понимаем, что Павел несколько преувеличил размер орехов, но не сомневаемся, что орешник он нашел.
После четырех лет войны на севере нам все здесь в диковинку.
Тихоокеанцы уже знают о боевых делах отряда североморских разведчиков и часто приглашают нас в гости. Почти каждый день поступают заявки на "встречу с героями". Но тут выясняется, что некоторые отважные следопыты и лихие добытчики "языков" чувствуют себя робкими и беспомощными в роли рассказчиков. Семен Агафонов, например, категорически потребовал, чтобы его освободили от публичных выступлений.
– Пусть Барышев за всех держит речь. Паша это любит и умеет... Он расскажет!
– Но моряки хотят и тебя послушать, - уговаривают Семена.
– А что я им, артист какой? Мне легче взять "языка", чем свой развязать.
...У нас сейчас два взвода. Первым командует мичман Александр Никандров, а вторым, где много новичков, - главный старшина Макар Бабиков. Семен Агафонов назначен помощником к Бабикову и ревностно занимается с молодыми разведчиками. Агафонов учит их показом. Новичок, которому Герой Советского Союза, сам Семен Агафонов, говорит: "Делай, как я!" - глубоко убежден, что переползать или маскироваться надо так, как замкомвзвода. И вообще наши новички стараются во всем походить на бывалых разведчиков.
Взводы тренировались в высадке десанта, когда было получено известие о начале военных действий против японских агрессоров. Мы тотчас же вернулись в базу и прочли принятое по радио заявление нашего Министра иностранных дел. Каждому советскому человеку, и особенно ветеранам войны, ясна цель нашего правительства: приблизить наступление мира, освободить пароды от дальнейших жертв и страданий.
Когда выступим? Скоро ли наш черед? В отряде царил тот активный боевой дух, который политработники называют наступательным порывом.