Лидер 'Ташкент'
Шрифт:
Наконец оттуда, где должны быть буй и дозорный севастопольский катер, пробивает темноту направленный прямо на нас узкий мигающий лучик сигнального фонаря. Мы мигаем в ответ. Обмен опознавательными состоялся. Подпустив нас ближе, катер разворачивается и ведет за собой к Севастополю.
Глава 6. Между Севастополем и Большой землей
В резерве штаба флота
Рано утром иду на корабельном барказе к ФКП из дальнего угла Северной бухты, где стоит в этот раз "Ташкент". Утро не по-крымски холодное даже для января: несколько градусов
Не прошли еще полпути, как за барказом начинают подниматься всплески от падающих в бухту снарядов. Всплески приближаются, того и гляди нагонят...
– Откуда ж это в нас бьют?
– озадаченно произносит старшина барказа, косясь на неприятные фонтанчики.
– Это не в нас, Игнатов. Просто стреляют по бухте, а нам так уж повезло.
Берем левее, к Павловскому мыску, и всплески проходят мимо.
За броневой плитой, прикрывающей вход на ФКП, краснофлотец в каске и с автоматом вызывает дежурного. Тот, узнав меня, сообщает:
– Командующий вас ждет.
Это уже вошло у вице-адмирала Октябрьского в обычай: командира корабля, пришедшего с Большой земли, принимать лично.
Мы поздравляем друг друга с Новым годом, и я отвечаю на обычные вопросы: как дошли, какова обстановка на море. А самому не терпится узнать про Керчь и Феодосию. Но уже по тому, как настроен командующий, чувствуется, что дела там идут неплохо. И под Севастополем станет теперь легче. Планы гитлеровцев еще раз сорваны. Не они, а мы встретили тут Новый год!
Слушая меня, адмирал привычно шагает по тесному подземному кабинетику. Потом останавливается и говорит:
– "Ташкент" на некоторое время оставим в Севастополе, в резерве штаба флота. Артиллеристам Руль работу обеспечит... Как думаешь, где кораблю лучше стоять?
– и, смеясь, отвечает за меня: - Лучше, конечно, там, где не бомбят!..
Основное место стоянки отводится в Южной бухте, у холодильника. Опыт показал, что здесь все-таки спокойнее: крутой береговой склон затрудняет вражеским самолетам прицельную бомбежку, а тем более пикирование.
Возвращаясь на корабль, размышляю над тем, что это может сейчас означать "в резерве штаба флота". После побед у Керчи и Феодосии особенно хочется активных действий.
Флагманский артиллерист действительно "обеспечил работой" наших комендоров. Еще до моего визита на ФКП, в шесть утра, башни "Ташкента" обстреляли вражеский аэродром на Бельбеке. Корректировщики сообщили, что эта стрельба - первая стрельба главного калибра в 1942 году - была успешной. Затем получаем новые цели по нескольку раз в день. Нередко башенные расчеты находятся на боевых постах с утра до вечера, и очередное целеуказание застает их у орудий.
В штурманской рубке есть теперь полевая карта окрестностей Севастополя, по которой ориентируются Еремеев с Новиком, когда мы ведем огонь по берегу. После отбоя штурман часто зовет в рубку комендоров - посмотреть по карте, куда стреляли.
Однажды
– Вот где вы сорвали сейчас фашистскую атаку.
Старшина башни Николай Семененко и его товарищи долго не могут оторваться от квадрата, обозначающего пригородную долину. Мысленно они там, на переднем крае.
Получаем задания и на подавление вражеских батарей, таких, с которыми нам по силам тягаться. А с осадными орудиями крупного калибра, которые появились у немцев под Севастополем, ведут артиллерийские дуэли тяжелые береговые батареи.
Но полностью оградить город от обстрелов невозможно. Разрывы снарядов на улицах, попадания в жилые дома стали явлениями обыденными. За январскую стоянку мы ближе узнали, как живут в этих условиях севастопольцы.
На причале произошла случайная встреча с городскими руководителями. Как-то я заметил остановившуюся у холодильника - это совсем близко от корабля машину, из которой прошли в ворота председатель Севастопольского горсовета Василий Петрович Ефремов и секретарь горкома партии Антонина Алексеевна Сарина. Старые знакомые... Ефремова знаю еще с тех пор, когда мы оба увлекались прыжками с вышки на водной станции. По довоенному времени знаком и с Сариной.
Сойдя на причал, я дождался их у машины. Вслед за мною подошли Коновалов, Фрозе, еще двое-трое "ташкентцев". Ефремов и Сарина не могли долго задерживаться, но охотно уделили нам те минуты, которыми располагали. Обступив их, мы с жадностью ловили каждое слово. Ведь давно не были в городе дальше ФКП, а Севастополь пережил за это время два фашистских штурма.
Ефремов в бушлате и морской фуражке. Так стали одеваться многие партийные и советские работники осажденного города, как бы подчеркивая и этим неотделимость его от флота.
– Зарываемся в землю, - говорит Василий Петрович, - отвечая на наши расспросы о севастопольской жизни.
– Используем все, что было готово, подвалы, бомбоубежища, штольни, пещеры. Роем и новые укрытия. Под землей работают мастерские, школы, типография... Кинотеатр подземный открыли. Приходите, если сможете, - крутят последний "Боевой киносборник"!
Он рассказал, каких усилий стоило обеспечить под бомбежками и обстрелами работу хлебозавода, электростанции, бань. Севастопольцы продолжают ремонтировать на Морзаводе корабли, наладили производство мин для минометов. Действуют все необходимые городу предприятия, работают магазины, парикмахерские, ходит трамвай...
– А люди,-добавляет Антонина Алексеевна Сарина, - все-таки удивительно быстро привыкли к осадным условиям, научились избегать лишней опасности. Даже в самые трудные дни никакой паники! И благодаря этому жертв от бомбежек и обстрелов меньше, чем могло быть...