Лидерборд
Шрифт:
– Да ты задолбал! Надо, чтоб все нормально прошло!
– Бляха… Я за прошедший месяц провел девять ТО…
– И?
– И одиннадцать ремонтов! Если кто и облажается, то точно не я, – Павел стянул с головы маску для глаз. Сон выветрился моментально, стоило только задуматься о работе. – Ты че, нервничаешь?
– Нет.
– Ну вот и не нервничай.
– Пф! Легко тебе говорить.
– Да, – улыбнулся механик, потянулся к иллюминатору и задрал шторку. Солнце вставало над горизонтом, и было таким чистым и ярким, что даже не верилось. –
Саша ничего не понял, посмотрел вопросительно.
– Ну вот ты, Шурик, едешь по трассе, пыхтишь, стараешься. Тачка лево-право делает… А знаешь как это вижу я? – пацан не дождался ответа. – Я просто смотрю на мелькающую в дали машину, и мне абсолютно насрать, как сильно ты выкладываешься. Потому, что моя работа начнется лишь тогда, когда ты пригонишь мне удроченную сорокдевятку. Грязную и перегретую.
– Я, кажись, понял. Ты забираешь ключи, и я думаю о том, что не мне теперь чинить сбитый развал, и не мне выковыривать землю из-под уплотнителей дверей…
– Ну вот! Тут же все от точки обзора зависит. Я, когда переживаю или ссыкую перед чем-то важным… перед дракой, например… Я смотрю на это чужими глазами и оказывается, что все это ерунда. Чушь собачья. Твои проблемы – ничто! Твои синяки на роже и разбитые брови – ничто. Особенно, если сравнивать с похмельем Шульмана.
Старцев в голос рассмеялся. – Ниче ты загнул!
– Да не, я серьезно! Он, когда в ангар заходит, то фонит похлеще Фукусимы. Это вы попозже приезжаете, а он к тому моменту и воды налакается и кофе, и яблочком закусит, чтоб не так тоскливо было…
– А че это он, бухает то?
– Так он этот, ветеран… – усмехнулся Паша. – Стриминговых войск.
– Аааа… ну че-то слышал, да… – Саша посмотрел в окно и пристально начал вглядываться в облака, что ковром лежали под самолетом. Небо из оранжевого стало светло-голубым, вытолкнув солнце наверх.
– Слыш, Шурик, я че мы там делать-то будем? Ну вот поедешь ты, а мы?
– А вы будете перемещаться от точки спецучастка, до другой, на машинах, выделенных организаторами. Я прошел спецучасток, обслужился и поехал по маршруту, преодолевать расстояние.
– Типа пробег?
– Типа пробег.
– А мы будем только на спецучастках тусить, да?
– Ага. Там будет шесть точек стоянки. Вам там дадут полчаса на ремонт машины и все, дальше в путь. Вообще, баллы зачета зарабатываются только на спецучастках. На пробегах ты можешь их только терять.
– А че там терять? Едь себе, да и все… – проверил сообщения на телефоне Павлик. – Или я не прав?
– Ну как… поломка – минус баллы. Приехал позже положенного – минус баллы. Приехал раньше положенного – минус баллы. Типа, культура должна быть. Очередность. Качество. Раньше ведь как… Это все проверяло выносливость автомобиля и пилота. В первую очередь – автомобиля. Разные марки соревновались за место на подиуме, были и кубки конструкторов, и кубки команд, и кубки пилотов.
– А ты прям сечешь в теме…
–
– Да брось, серьезно?
– Конечно!
– Стой! Я понял! – Паша от удивления прикрыл рот. – Ты хочешь стать величайшим раллистом новой истории!
– Да! Стоп, ты же издеваешься надо мной?!
– Ага. Я тут за деньгами, уж прости. Я не родился с серебряной ложкой в жопе, и мне пришлось учиться, чтобы найти работу. Пусть даже такую, – Паша подозвал стюардессу и попросил ее принести завтрак. Тут же вернулся к разговору. – А ты… кароче, я сомневаюсь, что ты поступал в техникум пилотов или че у вас там. Скорее всего, предки с детства позволяли баловаться с машинами… Типа: дети пилотов становятся пилотами, дети моряков – моряками, а дети автогонщиков…
– Отец не был автогонщиком.
– Да по барабану. Все определяет старт. Ты сам про это говорил.
– Я про гонки же говорил.
– А я нет. Я это к чему? Ща, мысль соберу… Во! – Павел отодвинул кресло и раскрыл столик. – Искать мечту прикольно, когда у тебя есть земля под ногами. Ну типа, ТЫ вкладываешь себя в гонки, стремишься, мечтаешь… потому что тебя не колышит аренда квартиры, покупка шмоток, оплата счетов, и прочее говно… Вот и остается у тебя свободное время, чтоб смысл искать.
– Сколько тебе платят?
– Двадцатку.
Старцев скрестил на груди руки, не желая продолжать разговор.
– Эй! Ты че замолчал-то? – Павлик толкнул гонщика в плечо. – А где же адекватное человеческое: «Ты не прав, Павел, смысл – это не опора под ногами, и не деньги!» Или: «Не отчаивайся, скоро все выправится! Будет тебе опора!»
– Тебе че, сочувствие нужно?
Механик почесал лоб. – Да так-то нет. Я это так все, болтавни ради. Меня не колышит твой статус, и соревноваться с тобой я не намерен. Хочу спокойно работать и получать двадцаточку. А через годик зарплатку повысят, и все будет ГУД.
– Мне платят сто семьдесят, – сухо констатировал Старцев.
– Я подам жалобу. Я буду жаловаться! – Паша тут же переключил свой голос на более громкий и возмущенный. Старцев уже начал различать моменты, когда Павлик серьезен, а когда нет. Сейчас он был не серьезен. Отстегнулся, встал, начал горланить. – Это ущемление прав трудящихся!
– Ваш завтрак.
– Да, спасибо! – механик положил тарелку на столик и продолжил. – Это же в…
– Восемь…
– … ДЕВЯТЬ раз больше! А ты всего лишь водитель!
– Пилот гоночной команды.
– Ты просто руль крутишь и на педальки жмешь!
– Ты не заденешь меня этими словами, панк, – Старцев отвернулся к иллюминатору.
Паша возмущенно достал телефон и набрал нужный номер. – Ало? Анастасия Игнатьевна!
– Игоревна.
– Старцеву платят больше чем мне!
– А ты у нас кто? Профессиональный механик с кучей кубков и богатой историей? – ловко парировала женщина, что опять была раздражена идиотским звонком.
– Нет, но я… ПОГОДИТЕ! Разница есть, но не в девять же раз!