Лидия и другие
Шрифт:
В один из вечеров, где-то в самом конце октября шли пешком, разнежено плелись, точнее плыли, вычитая всякие ощущения длительности и расстояния. Были Надька, Егор, Женя, Витька Шиманов и Лидия. Неожиданно возле магазина Лидия сказала:
– Зайдем на минутку к Гальке. Я спрошу, когда она Вадика в армию провожает.
Магазин был - ничего особенного. Зато бюст у Гальки был очень особенный. Неведомая сила держала его на плаву. Сверхнаитием парни почувствовали, что этот эффект - навсегда! Через силу отводя глаза, Женя спросил:
– У вас продают жеваную рыбу?
– Ну,
Лидия почувствовала, что Гальке хочется их всех быстрее спровадить: у нее очередь. Но главное даже не в этом. Лидия еще может пять лет вести рассеянно-творческую жизнь, а ей, Гальке, нужно стоять за прилавком, каждый вечер долго смывать с себя запах рыбы, а потом еще делать контрольные. Пусть техникум, пусть торговый, но она закончит к приходу Вадика из армии. Мимо прошла завотделом в золотых сережках и с золотым кулоном в виде трилистника. "У меня это все будет, будет!" Перед Галькой встал образ кабинета с панелями под морской дуб, промелькнула цепочка событий, которая приводит к этому кабинету (продавец - завотделом - товаровед - директор магазина). И Лидия будет в кабинет к Гальке приходить - на равных. Галька всегда поможет с продуктами!
Лидия в это время увидела, что вместо рыбных консервов за спиной Гальки зеленеет рощица из свежей весенне-чистой зелени.
– Приходите послезавтра в шесть!
– сказала Галька.
– Сколько вам хека?
– Третий раз уже говорю: два килограмма!
– почти кричал покупатель.
– Ладно, пошли!
– миролюбиво всех сгреб Витька Шиманов.
Надька сразу закурила и с вызовом, на "вы", обратилась к Бояршинову:
– Женя, а почему вы спросили именно жеваную рыбу? Уж лучше было спросить про красную рыбу! Получился бы абсурдный юмор, но не унижающий!
Женя вдруг протянул ей три рубля:
– Это тебе! На развитие юмора.
Надька сделала вид, что хочет потушить сигарету об эту зеленую купюру, Женя отдернул руку с трешкой. Он, впрочем, и не рассчитывал, что Надька возьмет деньги.
– Мне хочется кинуть в тебя целой скамейкой, - Женя махнул рукой на скамейку, мимо которой они прошли.
– Ты что думаешь: если надела брюки и взяла в рот эту соску (он кивнул на сигарету), то все?! Можешь всех судить?!
Надька только улыбнулась, и Лидия заметила, что видит ее то в зеленом окружении, то в желтом, словно пустыня наступала время от времени за ее спиной...
Витька Шиманов думал: сколько в Надьке такта! Не превратила в ссору этот опасный спор. Дело не в том, что Бояршинов подавляет собеседников, а в том, что он хочет подавлять. И не им его переделать!
3
На проводах Вадика Лидия читала собственную поэму "Рыцарь веселого образа". Голос ее был полон лицейско-дружественных интонаций.
– Зае..ли совсем своими стихами, - пьяно комментировал дядя Вадика.-Давайте лучше выпьем за корочки - шоферские -
Вадику вдруг стало очень хорошо. Искосившись, он наблюдал быстрые и растерянно-прозрачные движения Лидии. Поэма его растрогала, он толкнул в бок Гальку, та - Аллу Рибарбар. Толчок привел Аллу в действие, и она быстро и чинно предложила тост за родителей.
Дядя Вадика начал было свой универсальный афоризм: "Зае..ли со своими родителями...", но его никто не слушал.
Лидия подняла свой бокал:
– За любовь Вадика и Галины!
Дядя Вадика очень обрадовался: "зае...ли совсем со своей любовью", и с торжеством обвел всех красными глазами.
Лидия резко выбрасывала вперед бокал, так что всем было страшновато за хрусталь, но она же все-таки была одаренная и в движениях - всегда тормозила, когда нужно. Так что слышался только тихий стеклянный щелчок. "Значит, это не настоящий хрусталь, а чешский", - думала Галька про бокалы. А вот Лидия такая настоящая, даже жутко. Этим и всех парней отпугивает.
– Ты печалишься?
– спросила Лидия.
– С чего? В армии все вырастают, - в голосе Гальки сквозила святая убежденность, что ее Вадик подрастет и через три года приедет уже готовым мужем.
– А как тебе Женя Бояршинов?
– спросила Лидия.
– Кислогубый он какой-то у тебя, - с простого народного сердца ответила Галька.
– Люди творческие - они вообще странные, - с облегчением сказала Лидия, потому что Галька сказала не самое худшее, что от нее ожидалось.
Между тем Егор крепко ударил по выпивке. Он уплыл сначала куда-то к мужской части компании, потерявшись среди винегрета и дымных волокон. А потом подсел к Лидии и гаркнул ей в ухо:
– Из этого можно - нет извлечь каплю истины?.. Ты сочинила поэму, а они...
– он в указательном жесте сбил со стола стакан с морсом.
– Я разочаро-о-ван в русском народе!
Тут самогон дошел до его голосовых связок и отключил их. Егор замолк, выразительно глядя на всех.
– Это загадочная русская душа смотрит из него, - сказала вдруг Фая Фуфаева.
Алла подержала Егора за запястье, никакого пульса не нащупала, но все же всем своим видом показала, что опасности для существования нет. Ровным голосом она произнесла диагноз:
– Он успевает создать максимум проблем вокруг собственной особы на минимальном отрезке времени.
– Я увезу его на тачке, - надежно завершила ситуацию Фая.
– Он буквально за меня написал вступительное сочинение, а я что - брошу его, что ли...
Егор охотно подчинялся приказам Фаи: поднялся, просунул руки в рукава пальто, бормоча: "Какая женщина...о-пер-деленно - одна на полконтинента". Уже нельзя было понять: юмор у него такой с "о-пер-деленно", или от выпитого подводит артикуляция...
Фая с Егором ушли, и в наступившей на какое-то время тишине все услышали благозвучный храп. Дядя Вадика лежал, хорошо утвердившись на хозяйской кровати, и на лице его как бы глубоким резцом было высечено: "Зае..ли вы меня со всем вашим миром!"