Лихая гастроль
Шрифт:
Неделю назад к нему попала записка от личного агента, получавшего за свои труды небольшое жалованье. Он сообщал о том, что на Мясницкой улице организовался притон-клуб, где местные шулеры обыгрывают в запрещенные игры доверчивых посетителей. А одного купца первой гильдии господина Желонкина обыграли до портков, так что обманутому пришлось топать в исподнем до ближайшей гостиницы. Уже у самых дверей бедняга попался на глаза городовому, который тотчас его заарестовал и двое суток продержал в кутузке за мелкие безобразия (расхаживал в непотребном виде по городу).
В день получения жалобы Григорий Аристов дал надзирателю задание проверить сигналы, поступившие на клубы, и тотчас доложить. Уже на следующий день на его стол легла короткая записка, в которой сообщалось о том, что полученная информация неверна и в клубе никаких запретных игр не наблюдается.
Такое
После некоторых раздумий Аристов решил задействовать для проверки заведения одного из опытнейших своих сыщиков – Иннокентия Спиридоновича Кривозубова. Разухабистый и боевой, с задатками размашистого кутилы, он, как никто, подходил для предстоящего задания. Уже через два дня Григорий Васильевич встретился со своим секретным агентом на конспиративной квартире.
Опасения оправдались всецело: как выяснилось, надзиратель был в сговоре с хозяином клуба и заблаговременно извещал того о целевых проверках, за что получал значительные комиссионные. Немало доставалось и чиновнику по особым поручениям, правда, точную сумму отчислений вряд ли удастся установить. Впрочем, этого для увольнения и не требовалось. Вызвав к себе в кабинет проштрафившихся надзирателя и чиновника по особым поручениям, Аристов безо всякого внутреннего содрогания объявил им о том, что служба их закончилась сегодняшним числом без причитающегося пенсиона, велел забрать свои вещички и уматываться восвояси. А еще через два часа вместо них Григорий Васильевич взял двух молодых людей, ревностно относящихся к государственной службе.
Первым человеком, известившим Григория Васильевича о появлении двойника Шаляпина, был городничий Чистополя. В срочной депеше он сообщал, что неожиданным образом в городе были развешаны афиши о прибытии «золотого баса» России. В ответ Аристов наказал ничего не предпринимать и тотчас отправил в Чистополь Иннокентия.
Вторым человеком, подавшим сигнал, был генерал-губернатор Нижнего Новгорода, с которым у Аристова сложились приятельские отношения, сообщавший, что Шаляпин будет выступать вместе с восходящей звездой Мальцевой. Однако в это самое время Федор Иванович находился в Милане и обещал прибыть в Россию лишь через месяц, а Анастасия Мальцева с аншлагом проводила свои концерты в Санкт-Петербурге и совершенно не подозревала о заявленном выступлении. Но зато в Чистополе, по данным тайного агента Кривозубова, объявился человек, весьма похожий на Федора Шаляпина как могучей позитурой, так и обликом. Не особенно веря в успех, Григорий Васильевич велел Иннокентию Кривозубову наблюдать за субъектом и ежедневно телеграфировать обо всех его передвижениях. А вскоре выяснилось, что тот купил билет первого класса на пароход «Колизей», курсировавший по маршруту Нижний Новгород – Чистополь. Григорий Васильевич, невольно крякнув от возможных расходов, велел соглядатаю купить билет на пароход первого класса и сделаться тенью самозванца.
На корабль Иннокентий Кривозубов забежал в самый последний момент, когда матросы стали поднимать трапы-сходни.
– Погодите, господа! – закричал Кривозубов: в правой руке он держал дорожный чемодан, а левой – размахивал тростью. – Я сейчас!
Раздвигая локтями провожающих, он прорвался к трапу.
– Чтобы его перекосило! –
Не обращая внимания на озлобленные выкрики, Иннокентий подскочил к трапу и, уже не скрывая облегчения, произнес:
– Уф, кажись, успел!
Публика в первом классе собралась состоятельная, но разная, среди которой, будто алмазы в пустой породе, сверкали своими золочеными мундирами два генерала. Компанию им составлял архиепископ, облаченный в домашнюю рясу, но важности немереной. Особняком, приодетые в дорогие фраки, держались купцы; было много чиновников высокого ранга. Наверняка в этой пестрой толпе крутились и мошенники, которые слетаются на подобные сборища в поисках легкой наживы. Но человека, выдававшего себя за Шаляпина, пока не наблюдалось.
Однако внимание Кривозубова привлек молодой человек в черном фраке, явно из купцов, которого на пристани провожали с большой помпой. Один из приятелей говорил перед отправлением прочувственную речь, а священник на прощание даже дал ему поцеловать икону в золотом окладе.
Видно, на пароходе молодой человек плыл впервые, а потому таращился во все глаза на богатую отделку и ногтем ковырял лак на перилах, как если бы пробовал его на прочность.
Явно скучая, молодой человек прохаживался по палубе и откровенно заглядывался на женщин, а у одной из них, дамы среднего возраста, явной охотницы за молодыми мужскими телами, сумел заполучить благосклонную улыбку. Потом он направился в носовую часть, где уже собралось изрядное количество пассажиров поглазеть на мальчугана, дававшего представление в третьем классе. Медленно вытащив из кармана серебряный рубль, явно для того, чтобы каждый сумел оценить его щедрость, купец некоторое время подержал его в пальцах, а потом кинул артисту, ловко подхватившему монету. Затем огляделся по сторонам, как бы желая удостовериться: все ли заприметили его невиданную щедрость. И, видно, оставшись довольным произведенным эффектом, отошел в сторону.
А далее и вовсе была потеха. Потоптавшись на палубе, он направился прямиком в капитанскую рубку.
«Интересно, чего это он там будет делать? – усмехнулся Кривозубов. – Неужели накоротке знаком с капитаном?»
Через приоткрытую дверь Иннокентий увидел, как купец по-свойски подошел к капитану – вот разве что не хлопнул его по плечу, – спросил с откровенным любопытством:
– А позвольте полюбопытствовать, любезный, это каким мы сейчас идем курсом?
Капитан едва не подпрыгнул от неожиданности и, сделав яростное лицо, завопил:
– Убирайтесь к черту! Неужели не знаете, что здесь находиться посторонним нельзя!
Купец шагнул вперед, как если бы желал объясниться:
– Позвольте мне…
– Не позволю! Убирайтесь!
– А только я бы хотел сказать вам, что невежественно вести себя так с пассажирами.
– Убирайся, если не хочешь, чтобы мы тебя на берег ссадили, – а потом дернул в сердцах правой рукой за шнур.
Раздался долгий и протяжный свист, заставив незадачливого купца подпрыгнуть от испуга и стремглав выбежать из капитанской рубки. Некоторое время он ошалело скитался по палубе, а потом плюхнулся на плетеный стул рядом с каким-то господином средних лет с аккуратно подстриженной бородкой, какую обычно любят носить разночинцы и провинциальные лекари. Отступив на значительное расстояние, Кривозубов принялся рассматривать мужчину. Клетчатый фрак из дорогого английского сукна выдавал в нем человека состоятельного, а манеры указывали на то, что он вращается в свете.
Иннокентия не покидало ощущение, что ему уже приходилось встречаться с ним ранее, вот только он никак не мог припомнить, при каких именно обстоятельствах это произошло. Постояв еще немного на палубе, сыщик отправился в каюту, дав себе слово, что непременно вспомнит.
Вскоре на палубе появился и объект, который держался необычайно важно: чинно разговаривал с мужчинами, галантно раскланивался с дамами и вел себя так, как если бы привык блистать в свете.
Пароход на несколько часов остановился в Казани. Кривозубов сошел на берег и, добравшись до ближайшего полицейского участка, отправил Григорию Васильевичу депешу, в которой сообщал, что рядом с объектом он заприметил еще двух мужчин, – судя по описанию, один из них был распорядителем концерта, а другой – его пианистом. Вместе с ними была молодая женщина, личность которой выявить не удалось. Все четверо старательно делали вид, что незнакомы друг с другом, хотя дважды собирались в каюте.