Лихая гастроль
Шрифт:
– Я тебе сейчас покажу, княжеская ты рожа, кто из нас ненормальный! Будешь честных людей обманывать.
Оседлав «князя Салтыкова», бившегося на полу, купец принялся отвешивать ему одну оплеуху за другой.
Неожиданно какая-то недюжинная сила подняла его над полом на целый аршин и поволокла к выходу. Подскочивший половой угодливо распахнул дверь, и на счет «три» купца второй гильдии вышвырнули за порог две пары крепких рук. Прежде чем столкнуться с землей, Ануфриев успел оглянуться и заприметить рослых половых,
Ненадолго задержав взгляд на Евдокиме, распластавшемся на середине мостовой, вышибалы одобрительно хмыкнули, как люди, проделавшие важную и полезную работу, и, не мешкая, вернулись в трактир, помахав для пущей острастки скандалисту кулаками.
Дверь с грохотом закрылась.
– Не расшибся, милок? – поинтересовалась проходившая мимо бабуля.
– Ничего, я привычный, – невесело буркнул Евдоким, отряхивая с брюк налипший сор. – И не такое еще случалось.
– Уж больно шибко они тебя… Я уж думала, ты и не поднимешься.
– Не дождутся, – сказал Евдоким и устало потопал к площади, на которой рядком расположились возницы с вытянутыми от долгого ожидания физиономиями.
На следующий день, как следует выспавшись и выпив для бодрости духа три чашки крепкого кофею, Евдоким Филиппович направился к генералу Аристову.
Городовой, стоявший у входа на карауле, подозрительно покосившись на разбитую физиономию Евдокима, спросил:
– К кому?
– К генералу Аристову, – и для пущей убедительности добавил: – Мне по срочному делу.
Городовой снисходительно кивнул и отошел в сторонку, тем самым давая понять, что к его превосходительству и не с такими разбитыми физиями заявлялись.
– Проходь!
– Куда?
– Второй этаж, там проводють.
У самой лестницы к Евдокиму вышел полицейский в кафтане, с воротником из серебряного галуна, на голове фуражка с гербом. Взгляд неподкупный, весьма суровый, будто бы подозревал просителя в чем-то противозаконном.
– Тут такое дело, господин, – извиняющимся тоном заговорил купец, – мне бы генерала Аристова повидать. Мошенники облапошили, так и свербит в грудине от обиды.
С немигающим взором выслушав просьбу просителя, полицейский едва кивнул и, пригладив пальцем отвислые усы, негромко произнес:
– Пойдемте за мной.
После чего уверенно зашагал по коридору, нисколько не сомневаясь в том, что побитый проситель топает следом.
Здание Московского сыска показалось Евдокиму Филипповичу настоящим лабиринтом, отчего-то возникло беспокойство, что без посторонней помощи он отсюда не выберется. Наконец дежурный остановился перед небольшой дверью, мало чем отличающейся от прочих, негромко постучал. В ответ раздался резкий молодой голос, в котором никак не угадывалась крепкая кряжистая фигура начальника Московского сыска.
– Проходь, – распорядился
Евдоким Филиппович, превозмогая робость, вошел в кабинет.
– Экий у вас побитый вид, батенька, – сочувствующе покачал головой Григорий Васильевич. – Глядя на вас, задним числом думаешь, что лучше бы вы вчерась посидели дома.
– Не могу не согласиться с вами, ваше превосходительство.
– Что-то в последнее время мы стали с вами частенько встречаться. Жаловаться пришли на злоумышленников? Имена их знаете? – спросил Григорий Васильевич.
– Это все пустое, – отмахнулся Евдоким. – Бывало и похуже, уж не в первый раз. Заживет!
– Как вы к своему обличию равнодушно относитесь, – покачал головой Аристов. – Ежели не в этом дело, тогда что же вас привело ко мне? Да вы присаживайтесь, голубчик, что же вы жметесь-то у порога, будто наказанный?
Евдоким Филиппович, явно тушуясь, присел на самый краешек.
– Помните, я вам рассказывал про дуэлянтов?
– Разумеется, помню, голубчик, – насторожился генерал-майор, – это ведь вчерась было. Так что там произошло?
– Сразу после нашего разговора я отправился в трактир «У дяди Вани». Тошно стало у меня на душе, думаю, залью тоску вином, авось полегчает. Только сел я за стол, как вижу: сидят двое дуэлянтов, из-за которых я траур держал, и мослы грызут! До чего же мне обидно стало, я ведь свечи в церкви за их упокой поставил, а они меня так обманули… Подошел я к ним и усовестить пытаюсь; что-то вы очень хорошо для покойников выглядите, говорю. А они мне отвечают, что знать меня не знают. А мне еще горше от того стало. Ну я и по мордасам того, что князем назвался.
– Это вы, батенька, малость погорячились, – укорил Григорий Аристов, – надо было бы сразу нам сообщить, ну а уж мы со своей стороны приняли бы соответствующие меры.
Купец горестно вздохнул:
– Так-то оно так, господин сыщик, я всегда задним умом богат… Тут налетели на меня половые, как коршуны, руки мне посворачивали, ну и взашей из трактира.
– А что же дуэлянты?
– До них ли мне было, ваше превосходительство, – обиженно протянул купец. – Мне бы с физиономии кровь утереть. Ну, а как оклемался, так сразу к вам заявился.
– Ошибиться вы не могли?
– Никоим образом, – заверил Евдоким Ануфриев. – Когда я к ним подошел, так принц весь съежился, так перепугался.
– Хорошо, вы нам очень помогли. Дежурный! – громко выкрикнул Аристов. И когда в дверях появился все тот же полицейский с отвислыми усами, коротко распорядился: – Вот что, милейший, отведи нашего гостя к выходу. Боюсь, как бы он в другое крыло здания не забрел, а там у нас беспаспортные сидят. Запрут его вместе с ними, и куковать ему тогда в смраде день-другой. Хе-хе! И еще вот что, пусть ко мне Кривозубов зайдет.