Лихая гастроль
Шрифт:
Ясное дело, князь!
Облачившись во фрак, Евдоким Филиппович вышел на улицу. Прохожие, занятые своими делами, совершенно не обращали внимания на новоиспеченного князя; даже извозчик, которого он остановил взмахом руки, небрежно поинтересовался:
– Куда ехать, барин?
Покосившись на разудалого возничего, Евдоким со значением поправил:
– Не барин, а ваше сиятельство.
– Виноват-с, так куды надобно, вашсятельство? – подобострастно переспросил возница.
– Вот что, голубчик, – припустив в голос покровительственные нотки, сказал Евдоким. – Город
– Как не знать-то, вашсятельство? Как из деревни десяток лет тому назад приехал со своей кобылой, так до сих пор и езжу. Почитай, что все задворки исколесил.
– Мне задворки без надобности, – добавив в интонации солидности, продолжал Евдоким Филиппович. – Мне нужен хороший магазин. Такой, чтобы в нем можно было разного бельишка прикупить, золота и серебра качественного. Есть такой?
– Как же не быть, вашсятельство! В самом центре имеется. Ежели пожелаете, так там и дегтя можно прикупить, и гвоздей.
– Гвозди с дегтем мне без надобности.
– Ну а золотишко с серебром по всему второму этажу продают. Там и мастерские есть, ежели желаете что подправить или починить.
– Вот и славно… Ну чего сидишь? Погоняй кобылку-то!
– Ну, трогай, милая! – взмахнул вожжами кучер, и лошадка, рассерженно брыкнув тощей ногой, нехотя потянула за собой повозку.
Еще через двадцать минут повозка подъехала к пятиэтажному зданию с зеркальными окнами.
– Приехали, вашсятельство, – торжественно объявил кучер.
– Держи, – сунул Евдоким Филиппович целковый, полагая, что именно так расплачиваются князья.
Высоко подбросив на ладони серебро, извозчик довольно заулыбался.
– Вашсятельство, ежели вы желаете, так я могу вас и обождать.
– Езжай, голубчик, – великодушно разрешил Евдоким Филиппович, – мне тут еще потолкаться надобно.
К собственному изумлению, Ануфриев вдруг обнаружил, что его голос начинает приобретать покровительственные нотки, в точности такие, какие он слышал от графа Демидова. «Ишь ты, – сам себе подивился Евдоким Филиппович, – самую малость с графьями пообщался, а уже начал говорить так же, как и они. А что же тогда через год будет? Совсем князем стану!» – выпятил Евдоким грудь, проталкиваясь через спешащих пассажиров к магазину.
Побродив с полчаса в магазине, Евдоким определился с серебряными ложками и вилками, прикупив их целых десять дюжин. В небольшом закутке на втором этаже, отгороженном от общей части лишь фанеркой, располагалась гравийная мастерская.
Выложив на прилавок столовые приборы, Евдоким Филиппович сказал:
– Мне бы, братец, княжескую корону выправить.
– На все приборы? – уточнил мастер.
– На все.
– И как прикажете сделать?
– Когда вилку держишь, чтобы корона была видна, – ответил со значением Евдоким. – Чего же такую красоту в пальцах-то прятать?
– Уразумел, сделаем в лучшем виде, – пообещал мастер.
– Когда подойти за приборами?
– Приходите завтра, в самый раз будет.
В какой-то момент Евдокиму Филипповичу показалось, что губы мастерового дрогнули в кривой усмешке, но Ануфриева это не беспокоило. Не княжеское это дело – на такие пустяки
Потолкавшись в магазине еще два часа, Ануфриев купил для свадьбы белый фрак с туфлями, три платья для невесты и, подозвав приказчика, распорядился:
– Снеси-ка все это, милый, к возчику, а я следом за тобой подойду.
Извозчик отыскался быстро, стоило приказчику махнуть рукой: предстал, как полагается.
– Куда доставить вашу милость? – угодливо проговорил возница подошедшему Евдокиму.
– Вот что, давай гони к «Метрополю», да поторапливайся! – строго наказал Евдоким.
Прикатив в гостиницу, он распорядился отнести покупки в номер. Оставалось самое малое – дожидаться назначенного дня свадьбы, который не за горами.
Немного повалявшись на диване с газетой в руках и наскоро перекусив, Евдоким Ануфриев решил отправиться к невесте, но едва он облачился во фрак, как в номер настойчиво постучали.
Кто бы это мог быть?
Открыв дверь, Евдоким увидел у порога графа Демидова, выглядевшего явно расстроенным.
– Что-то вы явно не в духе, ваше сиятельство.
– Да как же тут быть в духе, ежели такое случилось, – убито проговорил Кондрат Егорович, проходя в комнату.
– Да что же такое произошло, граф? – обеспокоенно спросил Евдоким. – Объясните, ради бога!
– Вы же знаете, что князь Салтыков с принцем повздорили.
– Было дело, – вяло согласился Евдоким, – но они, кажется, на мировую согласились.
– Да какая там мировая! – в отчаянии махнул рукой граф. – Ни в какую не соглашались. Мы тут к ним со всех сторон… Все впустую! В общем, тут такое дело… Сошлись они сегодня поутру на Преображенской заставе. Все как полагается, со свидетелями, с дохтором. Отмерили на поляне десять шагов, взяли по пистолету и стали сходиться по команде. А потом как разом пальнули друг в друга и повалились на землю. Дохтор побежал к одному, потом к другому, а они уже бездыханные лежат, только кровища хлещет. Принцу пуля в грудь попала, а вот князю Салтыкову – в шею. Пытался лекарь их в чувство привести, да какое там! Все бесполезно. И пилюли им в рот засовывал, и гимнастику дыхательную делал, ничего не помогает. Ну что тут оставалось делать? Загрузили их на телеги да повезли к родным. – Взявшись за голову, граф Демидов покачал ею в полном расстройстве. – Что тут было! Какое горе! Дело-то серьезное. Такое происшествие не замолчишь, государю решили отписаться. А от него строгая депеша пришла. Хотите взглянуть?
– Ну?
Развернув лист бумаги, Кондрат Егорович прочитал:
– «По такому прискорбному случаю наложить траур на двое суток!»
– Вот оно что… А почему же на двое суток? – обескураженно спросил Евдоким Филиппович.
Граф Демидов от удивления расширил глаза:
– Так положено, сударь! Сутки траура на одного покойника, а сутки – на другого. Вы пока наших обычаев не знаете, но ничего, привыкнете!
– Справедливо… Так оно никому из покойников обидно не будет, – удрученно протянул купец. – Э-эх! Жили себе, не тужили, веселились, водку пили, а оно вот как получилось, кто бы мог подумать.