Лихоманка
Шрифт:
— Давайте вернемся, дитя мое, с небес на землю, — вздохнув, сказал Шагин.
«Дитя» удивленно вскинула нарисованные брови. Было совершенно ясно, в шоу бизнесе к ней никто и никогда так не обращался.
— В чем конкретно ваше деловое предложение? В этом идиотизме, выкрасть вас и увести в горы?
— Ладно вам! — поморщилась Ассоль.
Машенькино выражение, «Ладно вам!», она вставляла к месту и не к месту. Почти в каждое предложение. В каком-то вульгарном и пошловатом варианте. В устах Машеньки оно звучало куда более
Вообще, общих словечек с Машенькой, типа, «Опад! Отстой!» в речах звездочки было более чем достаточно. Хотя, все молодые говорят сегодня одинаково.
— В чем тогда ваше вполне деловое предложение?
— Вы должны написать обо мне большую книгу.
«Должен!?» — чуть не вырвалось у Шагина.
Терпеть не мог, когда с ним разговаривают в таком тоне. Кроме того, он уже давно ничего никому не был должен. Кроме, денег, само собой.
— Настоящую книгу. Большую. Все как есть. Всю правду.
Эти фразы она произносила свистящим шепотом, с каким-то сдержанным восторгом. В ее темных глазищах сверкнуло нечто вроде злорадства.
— Я хорошо заплачу! — поспешно добавила она.
«Кто платит, тот и манускрипт заказывает!» — мелькнуло у Шагина.
Надо отдать должное наблюдательности юной эстрадной особы. Она уловила сомнения, колебания Шагина и все такое.
— Хорошо заплачу. И за книгу. И за киднепинг.
Ей очень нравилось это иностранное слово «киднепинг».
Валера Шагин опять долго молчал.
— Вам что, деньги не нужны? — презрительно бросила звездочка шоу бизнеса.
И она эффектно выложила из сумочки на стол прямо перед Шагиным довольно пухлую пачку зеленых купюр. Очень крупного достоинства. Пачка была как-то по-детски перетянута желтой резинкой.
— Это только задаток! — небрежно добавила она.
Безденежье сильно бьет по нервной системе. Человек впадает в уныние, становится пассивным, вялым, равнодушным. Или наоборот. Излишне взвинченным, вечно раздраженным, даже агрессивным. Надо иметь недюжинную силу воли и стойкость духа, чтоб достойно пройти подобное испытание.
Периоды жизни, как известно, в полосочку. Черная — белая. Или наоборот? Сначала белая, потом черная. Хотя, не неважно. Главное, сохранить нервные клетки, которые, как утверждают психиатры, не восстанавливаются. И они правы!
Психиатры всегда правы. Они знают о жизни все.
Вот тут и вертись! Нервные клетки надо сохранить в неприкосновенности, чтоб дожить до лучших времен, а никак не реагировать на подлые выходки судьбы-индейки тоже, ну, никак невозможно. Просто выматериться про себя и, насвистывая, топать дальше легкой походкой победителя, после очередной ухабины жизни? На это способны лишь редкие индивиды, не подпускающие к себе неприятности на пушечный выстрел, не берущие в голову неудачи и промахи.
Конечно, хорошо считать, главные неприятности будут завтра. Или послезавтра. И может, вообще пронесет. Но где набраться подобного оптимизма?
Так или приблизительно так рассуждал в последнее время Валерий Шагин, пытаясь убедить себя, что «все будет хорошо!», «еще не вся черемуха тебе в окошко брошена!» и все такое.
И все-таки срывался. Чуть ли не каждый день.
Кричал на бедную и без того страдающую жену Лиду. Швырял ей в лицо обидные и несправедливые слова, обвинял в «чистоплюйстве» и «псевдо аристократизме».
Срывался и обзывал последними словами пьяницу и лентяя художника Перкина, обвиняя именно его в развале их издательского дела.
Клеймил соседей по подъезду за свинство, неряшливость и неаккуратность.
Грозил немыслимыми разборками при помощи каких-то мнимых «братков» коллегам автомобилистам в очередной пробке на Садовом кольце.
Но облегчения это не приносило. Разве на пару минут. Потом злился еще больше. На себя, на друзей и на весь белый свет, теряя напрочь при этом присущее ему с детства чувство юмора.
Один был свет в окошке, Машенька Чистовская. И та куда-то исчезла.
Не иначе, сдает вступительные в свой МГУ, на самый элитарный факультет. Что ж, высшее образование, это святое. Без него нынче и шагу не ступить. До конца июля о встречах с ней и мечтать нечего.
Как уже сказано выше, Валерий Шагин последнее время плотно занимался издательским бизнесом. Приходилось видеть разные пачки денег. Он по достоинству оценил широкий жест юной звездочки.
Только мельком взглянул на пачку зеленых купюр, перетянутых желтой резинкой. За это мгновение перед ним, как в телевизионном клипе промелькнули яркие новые шмотки жене, часть гарнитура для спальни, почему-то новая ограда на могиле сына и даже какая-то подержанная иномарка. Модели он разглядеть не успел.
Разумеется, из этой пачки он сможет вернуть неотложные долги, сможет приодеть Лиду, сможет подремонтировать «Оку», сможет…
Требуется, вроде бы, самая малость. Согласиться на какую-то дикую рекламную авантюру этой популярной дочки богатенького папочки.
«Ладно, написать биографическую книгу, это еще, куда ни шло. Накатать десять листов сентиментальной белиберды, в стиле какой-нибудь Роксаны Мопски, коих сейчас расплодилось, как мухоморов после дождя, это ладно. Невелик труд. Приходилось заниматься и более убогими делами.
Деньги, действительно, сейчас нужны как никогда. Кругом одни долги.
Но второе „вполне деловое“ предложение звездочки! Бред собачий! Участвовать в качестве главного действующего лица в идиотическом похищении? „Кавказская пленница“? Это уже перебор. Можно так залететь, потом до конца жизни не расхлебаешь».
Шагин резко затушил сигарету в пепельнице. Прямо-таки раздавил, как ядовитую гадину. Взял из пачки следующую, закурил и жадно затянулся.
— Почему нельзя просто встречаться и под диктофон…