Лихоморье. Трилогия
Шрифт:
– Кажется, обошлось, – ответила она и удивленно уставилась на Вольгу. – Как ты… оказался внизу, в огне? Ты же стоял рядом с Боженой, когда я упала в пропасть!
– Способности Мортема, они теперь мои. Я много чего могу – летать, метать молнии, проходить сквозь преграды. В огне не горю и в воде не тону! – Вольга с невозмутимой улыбкой пожал плечами, словно не находил во всем перечисленном ничего особенного.
– Ты был в пекле?
– Да. Каменный великан сейчас там и вот-вот откроет глаз Вия. Он уже начал поднимать ему веко.
Тильда потрясенно ахнула.
– Надо немедленно
– Блаватская лишила ее слуха! Она способна на такое! – раздался позади голос Руубена.
Финн и Якур, взъерошенные, в изодранной одежде, стояли посреди Лунного чертога, тяжело дыша. Рядом, возле ледяной колонны, сидели Блаватская и Осдемониум, спеленатые по рукам и ногам их собственными плащами.
– Надо же, догадливый какой! Я и не подозревала, что ты умеешь думать, – с ядовитой улыбочкой произнесла предводительница этерноктов, окидывая финна презрительным взглядом.
– Сними заклятие с Виолы! – потребовал Вольга, приближаясь к ней.
– У тебя мания величия, красавчик! Знаешь ли ты, что очень скоро она превратит тебя в ничтожество? Ты поплатишься за то, что присвоил чужой дар. Этот дар раздавит тебя, как букашку! Не по Сеньке шапка, как говорится.
– Сними заклятие! Я приказываю, слышишь?! – закричала Тильда во весь голос, и тот эхом пронесся под сводами Лунного чертога.
Блаватская виртуозно изогнула бровь, поворачиваясь к ней:
– Я не демон, чтобы ты могла мне приказывать, так что не утруждайся! Я человек, а человеку, чтоб ты знала, ничего нельзя приказать, у него тоже есть дар – это свободная воля. – Блаватская, довольная собой, расхохоталась.
– Но ведь ты заставила Виолу петь! – возразила Тильда. – Она бы не стала делать это по своей воле!
– Заставила? Нет, что ты! Всего лишь обманула. Глупышка считает, что освобождает из пекла свою мамашу. – Божена помолчала, довольно щурясь и наслаждаясь произведенным эффектом, а потом добавила: – Но я добрая и поэтому сниму заклятие с твоей сестрицы. Не веришь? Я тебе слово даю, что сделаю это, но не сейчас, а чуть позже, когда песенка будет спета. Уже недолго осталось.
Своды Лунного чертога содрогнулись. Из Огненной пропасти с громким хлопком выстрелила струя черного дыма, смешанного с огнем, и подскочила высоко вверх. Раздался треск и грохот каменного обвала, несколько ледяных колонн обрушились, крупные осколки льда смешались с камнями, градом посыпавшимися на пол. Клубы пыли заволокли пространство, а когда рассеялись, Тильда первым делом поискала взглядом Виолу: сестра все также стояла, прислонившись спиной к колонне, и то, что она уцелела, казалось чудом, ведь между ней и пропастью не было и десятка метров.
Осдемониум взвизгнул и засучил связанными ногами:
– Хватит! Все разваливается! Отзывай великана!
– Он сам поднимется, когда закончит дело, – отрезала Божена и, сменив стальной тон на елейный, произнесла: – Потом великан сразу же начнет строить тебе новый дворец.
– И темницу! – Подземельный Князь вскинул руку с выставленным вверх указательным
– Конечно же, и темницу, – кивнула она, щуря по-лисьи хитрые глаза.
Понимая, что еще немного, и будет поздно, Тильда бросилась к Виоле, обхватила ее за плечи, пытаясь оттащить в сторону, но сестра не сдвинулась с места, оставшись стоять, как изваяние. Попытки Тильды закрыть ей рот ладонями тоже ни к чему не привели, звук проходил сквозь них, словно для него не существовало никаких преград, лишь слегка щекотал кожу. Тильда прижимала руку к раскрытым губам Виолы и накрывала ее другой рукой, но мелодия ничуть не становилась тише.
Это была катастрофа. Начало конца неумолимо приближалось с каждой секундой. Сердце Тильды сжалось: мысль о том, что вот-вот проснутся все вулканы на Земле, жгла мозг, точно каленым железом. И невозможно будет остановить этот процесс, если он начнется в земных недрах, ничего нельзя будет с ним поделать, даже имея такие сильные способности, как у нее и у Вольги.
Тильда уткнулась лицом в ладони. Все. Точка. Они не справились.
Кто-то дотронулся до ее плеча. Тильда обернулась. Якур, Вольга и Руубен стояли рядом. Кого-то не хватало.
– А где Пункки? – спросила она, сообразив, из-за кого их компания выглядит неполной.
– Он остался там. – Руубен кивнул в сторону одного из выходов, откуда доносились отдаленные звуки борьбы. – Прикрыл нас, чтобы мы могли уйти. Давай-ка мы с ребятами попробуем унести отсюда Виолу.
Тильда отошла в сторону и наблюдала, как трое сильных мужчин тщетно пытаются поднять хрупкую девушку: у них вены на руках вздулись, а у нее даже каблуки туфель не оторвались от земли.
– Ничего не выйдет! – вопила Божена издали, связанная и не способная передвигаться. – Зря надрываетесь! Все равно эта песня будет спета!
– Доченька, очнись! Это я, твой отец! – кричал Руубен, пытаясь встряхнуть Виолу за плечи, но те, конечно, остались неподвижны, как у статуи.
– Бесполезно! – сказал Якур упавшим голосом.
– Погоди! – Финн отмахнулся от него, продолжая тормошить дочь. Пот стекал у него со лба и струился по круглым веснушчатым щекам грязными ручейками. Словно задыхаясь, Руубен рванул воротник рубашки, оторвав пару пуговиц, и резким движением сбросил с себя пиджак. Тот упал, распластавшись на льду. В нагрудном кармане по-прежнему торчал бледный цветок с желтой серединкой.
Купальница.
Тильда удивленно разглядывала тонкие лепестки, нигде не смятые и не тронутые увяданием. Как купальница уцелела во время битвы? И почему не пожухла спустя многие часы после того, как была сорвана? «Что ж, это растение выросло в мистическом месте, где царят особенные законы», – подумала Тильда.
Она нагнулась и взяла цветок, вынув его из прорези кармана. Поднесла к лицу, чтобы вдохнуть нежный аромат и замерла: ей показалось, что из цветочной чаши доносится мелодия. Вместо того, чтобы понюхать, Тильда поднесла цветок к уху. Так и есть! Она отчетливо услышала незнакомый женский голос, напевавший что-то вроде колыбельной, это было просто мерное непрерывное «М-м-м», каким обычно мамы завершают саму песню, чтобы не замолкать резко и не разбудить малыша, который уже уснул.