Лики Богов

Тара Роси

Взмыленный скакун влетел на широкую поляну с догорающими кострами. Мускулистое тело зашлось мелкой дрожью, ноги подкосились, жалобное ржание молило о пощаде. Всадники спешились и, озираясь по сторонам, направились вглубь леса в направлении крепости. Османы не успели далеко уйти. Увидев разбитую всего двумя воинами конницу, командир долго сомневался, стоит ли пробираться к лагерю, и решил отправить к Кырыму разведчиков. Отряд в ожидании возвращения лазутчиков расположился под тенью деревьев, наблюдая за тем, как солнечные лучи робко пробираются сквозь ажурную вязь ветвей. Утренние пташки закатились пением, принялись сновать от дерева к дереву, ветер лёгким дыханием заставил шёлковые листья аплодировать столь дивной трели. Незримый вестник

принёс с собой не только шёпот листвы, но и двух стражей этих земель. Тюрки, вскочив, выхватили оружие, ожидая атак тархтарских дружинников. Брат с сестрой, крепче сжав рукояти клинков, стали медленно отдаляться друг от друга, примечая себе противников. Их оказалось очень много для двоих, но выбора у витязей не было.

Два черноглазых воина бросились на Волота, он отбил атаку первого и, отведя клинок второго, ударил его локтем в нос. Первый вновь ринулся на витязя, тяжёлый меч заскрежетал по османской стали, выворачивая её из рук. Холодное лезвие лизнуло раскрывшегося тюрка и оставило его корчиться от боли. Бер, с размаха опустив клинок на османца, растирающего по лицу кровь, оборвал его жизнь. Ещё один воин с криком кинулся на славянина, желая отомстить за соратников. Волот, скрестив мечи, блокировал вражескую саблю и, задрав клинки вверх, оттолкнул его от себя ногой. Тюрок сделал выпад, но гравированная сталь остановила его. Тогда он выхвалил сакс и атаковал грудь соперника. Бер вторым мечом увёл нож вправо, опустил удерживаемую османскую саблю вниз, и, молниеносно обойдя противника сбоку, резко провёл лезвием по его шее. Ещё двое осман, размахивая топорами, надвигались на витязя.

Умила крутилась, словно вихрь, отбивая вражеские атаки. Елмань разрубила древко молота, остриё второй сабли, не упуская момента, вонзилось в тело противника. Резко развернувшись, омуженка выбила из рук османца серп. Вытащив из тела убитого свой клинок, выбросила его в соперника, но тот согнулся и отскочил, уйдя от атаки. Османец, подняв с земли меч павшего соратника, бросился на омуженку. Златовласая отвела клинок, ударила воина рукоятью в висок; почувствовав движение за спиной, оттолкнулась ногой от бедра противника и, сделав сальто назад, перелетела через нападавшего. Тот, рыкнув, во вращении выбил из-под неё землю. Девушка, рухнув на спину, едва успела блокировать его меч. Черноглазый выкрутил саблю из её рук. Умила ударила соперника ногой по коленному сгибу, заставив опуститься и, не мешкая, провела лезвием второй сабли по шее воина.

Притянув к себе колени и резко разогнув ноги, омуженка вспорхнула с земли. Тяжёлый меч пронёсся около её плеча и, чиркнув по земле, заставил подлететь сотни травинок. Клинок вновь атаковал омуженку, но та, пригнулась, пропуская его над собой, схватила османца за запястье и ударила по локтевому сгибу рукоятью сабли, заставив противника выронить меч. Размахнувшись, златовласая рассекла елманью горло обезоруженного врага. Перепрыгнув через бездыханное тело, Умила подлетела к своей сабле, лежащей в густой траве, не спуская глаз с соперников, поддела её ногой. Золочёный сокол, будто сам лёг в ладонь, завращался в ней, заставляя клинок петь. Голубые глаза окинули холодом приближающихся осман, омуженка отступала, приближаясь к брату. Командир отряда смерил девушку оценивающим взглядом, ухмыльнулся, думая о том, что такого раба он сможет дорого продать.

– Эй! Это не ваше, случаем? – раздался насмешливый мужской голос.

Тюрки, обернувшись, увидели кареглазого витязя, бросающего на землю тела их разведчиков. Из-за его спины показалась лучница и одну за другой выпустила стрелы, поразив точным попаданием двоих воинов. Густые заросли кустарника, треща, извергли из своего чрева четверых дружинников. Умила с Волотом, переглянувшись, ринулись на неприятеля. Тонкий звон стали острыми иглами вонзился в массивные тела деревьев, ветер подхватил голос боя, вознёс его к вершинам гор, мягкая земля впитала пролитую кровь, погребая рубиновые слёзы. Никому из осман

не суждено было спастись, ни одному из двух отрядов не суждено было ступить на подножье величавой горы, с коей горделиво взирал Кырым. Но крепость всё ещё находилась под осадой, а дружинам Велибора и Демира всё ещё была нужна помощь. Баровит прекрасно понимал это и не желал терять времени даром.

Сбросив с меча обмякшее тело, старший дружинник подошёл к омуженке, убирающей сабли в ножны.

– Ты вовремя, Зорька, – улыбнулась она.

– Едва поспел, – прошептал он, аккуратно заправив за девичье ушко непослушную золотистую прядь.

– А как ты нас нашёл? – спросил Волот.

– Ваш дед меня привёл, – ответил друг.

– На опосле разговоры да вздохи томные оставьте, – вклинилась Радмила. – Ты лучше командуй нам, старший дружинник, к батыю поспешать, а то, глядишь, второй раз не посеем.

– Поспеем. За мной, – велел Баровит.

Отряд ринулся к крепости, оставив после себя смерть в заточении древесных колонн, птичьих трелей и шёпота ветра.

Крепость

Расправив в нежно-голубой бездне широкие крылья, летела чайка. Тёплые лучи ясноокого Ярилы скользили по белым перьям птахи, бисером рассыпались по глянцевой коже шепчущего моря. Ласковый ветер поддерживал крикливую птицу, щекотя хрупкое тельце. Взору чайки предстала крепость, высокая и неприступная, что развернулась на склоне могучей горы. Белые стены тянулись ввысь, повторяя природные изгибы каменной тверди. Круглые входы хозяйственных помещений, вырубленных в пещерах, своим множеством напоминали громадный муравейник. Чуть выше, на широком плато красовались домики, кузницы и храмы. Южный край плато был значительно ниже северного, отчего между ними пролегла каменистая жила, разделив крепость Кырым на две неравные части. На этой жиле возвышалась стена, укрывая за зубчатой кромкой бойниц белый замок. Замок ещё не был достроен, ему не хватало башен и арок, просторных конюшен и расписных палат*. Но он уже мог вместить напуганных мирян, что надеялись переждать беду в его прохладном чреве. Крепость не раз подвергалась нападениям, но ещё никто не смог прорвать оборону. Это массивное, надёжное укрепление, в кое можно было попасть лишь с южного склона горы, считалось неприступным. Но османское войско стремилось развенчать этот миф.

__________________________________________________________________

Палата* – широкая комната Палат (дворца).

Укрывшись в густой поросли, отряды разошлись вдоль подножья, не давая тархтарским дружинам прорваться к заточённым горожанам.

Чайка спустилась ниже, кружа над величавой горой – на каменистых проплешинах и малочисленных полянах лежали тела захватчиков, солнечные лучи плясали на окровавленных клинках. Чайка, оттолкнувшись от воздушных волн, полетела прочь, не желая смотреть на ужасы войны.

Поблёскивая кольчугами, скользя меж покосившихся шатров, продвигались дружинники. До слуха доносился звон стали, топот копыт и чеканящие голоса воевод. Стук тарана прервался и громогласные кличи осман возвестили об удавшемся штурме. Тархтары пытались оттеснить осман, давая возможность казакам вновь запечатать вход. Тюрки, остервенев, пытались взять тархтар в кольцо, но противник был силён и щедро поил землю вражеской кровью. Захватчикам приходилось менять позиции, оставляя осадные лагеря с парой-тройкой стрельцов в дозоре.

Широкая тень отделилась от поросшего кустарником валуна, пристальный взгляд заскользил по открывшейся местности – внизу, у подножья горы, располагался лагерь с малочисленным отрядом. Он был единственной преградой на пути к дружине Демира и казался лёгкой добычей. Баровит сделал шаг в сторону раскидистых елей, но тяжёлая ладонь легла на плечо, заставив остановиться.

– Смотри, друже, – шепнул Волот, указав на крепостную башню, – пятеро лазутчиков по стене взбираются.

– Отчего стрельцы крепостные их обратно не спустят? – нахмурился старший дружинник.