Лики Богов
Шрифт:
— Ты видно отравить меня хочешь, мать, — ухмыльнулся он.
— Нужно выпить всё, — покачала головой синеглазая.
— Это выше моих сил, — заключил воин.
— А ну, быстро опрокинул залпом, — гаркнул витязь.
Дружинник повиновался и уже через несколько секунд, корчась и вздрагивая, протянул кружку обратно. Знахарка улыбнулась, приняв ёмкость, и направилась к двери.
— Помог ты мне, Волот, — ухмыльнулась она, — страшатся они тебя.
— Правильно, я им не мамка, нянькаться не буду, — проворчал он. —
— Уже? — перебила женщина, устремив на воина свои бездонные глаза,— Но вас мало… Как же?
— Не в числе сила, — улыбнулся парень. — Я спросить хотел, вам нужно оставить кого для защиты?
— Умилу оставь, — ответила знахарка.
— Нет, сестра мне самому нужна, — помялся витязь. — У нас есть четверо ратников, их бы я и оставил вам, дружинники все в бой пойдут.
— Чего тогда спрашиваешь, если решил уже всё?— ухмыльнулась Валькирия.
— Если вам защита не нужна, то я и ратников уведу, — пояснил Бер.
Женщина помялась, поставила кружку на стол и положила руку на грудь витязя:
— Было у меня два сына, Волот, оба ушли на войну и ни один не вернулся. Ты напоминаешь мне о них, я очень хочу, чтобы ты невредимым пришёл. Вас и так мало, забирай всех тех, кто меч держать способен, а о нас не беспокойся.
— Я понял вас, — кивнул воин и, широко улыбнувшись, добавил, — давайте я вам хоть воды натаскаю.
— Натаскай, — улыбнулась знахарка, — в нашем «лазарете» вода заканчивается быстро.
Родниковая прохлада стремительно наполняла все имеющиеся ёмкости, сильные руки переворачивали вёдра словно напёрстки, работа близилась к концу. Воин составил вёдра и направился к небольшому дому, из которого выбежала навстречу девушка. Чернявая наверняка выглядывала его в окошко, раз появилась так вовремя и приближалась столь стремительно. Волот улыбнулся этой мысли и заключил грациозное создание в объятия. Витязь заметил, что тонкие девичьи веки набухли и приобрели розоватый цвет.
— Что стряслось, Любавушка?— спросил он, проведя по заплаканному личику огрубевшими от меча пальцами.
— Ты уходишь, — прошептала она, — сердце моё неспокойно от этого.
— Слёз твоих это не стоит, — серьёзно сказал он.
Девушка уткнулась в его грудь и разрыдалась.
— Братья мои… не вернулись… ни один… — сбивчиво говорила она.
— Любава, мы воины, каждая битва может стать последней, такова наша судьба, но это не значит, что я к Маре в объятия спешу, — говорил Волот, гладя волнистый чёрный шёлк её волос.
Успокаивающего эффекта его речь на девушку не произвела, но осознание того, что он дорог этой красавице побуждало воина сделать важный в своей жизни шаг.
— Идём, — сказал он и потащил горемыку за собой.
Каменная ладонь скалы впитывала в себя горячее дыхание Ярилы, ёжась от щекотящих угловатое тело тонких пальцев пенного моря. На
— Я хотел тебе об этом после битвы сказать, но тогда у тебя не будет времени подумать, — выдал он, утопая в синих бездонных глазах. — Любава, на той скале, ты украла моё сердце… и душу. Я многое повидал за свою жизнь и мне уже достаточно лет, чтобы отличить настоящую любовь от увлечения. Выходи за меня, Любава.
Девушка округлила свои и без того большие глаза и слегка приоткрыла от удивления ротик, пытаясь найти силы ответить.
— Я всё равно уйду, Любава, — сказал витязь, не дождавшись ответа, — не к Маре, так в Камул.
— Зовёшь меня с собой? — пролепетала чернявая.
— В случае Камула, — улыбнувшись, уточнил он.
— А мои родители?
— С нами, — не видел проблемы воин. — Я понимаю, что тебе тяжело на это решиться, поэтому не отвечай пока. Подумай, прислушайся к себе. Если я вернусь, и сердце твоё дрогнет, то ты мне не откажешь, а если места эти тебя сильнее держат, то я не буду тебе душу рвать.
Тонкие пальцы скользнули по небритым щекам, девушка заглянула в дымку его глаз и, встав на цыпочки, приблизилась к его лицу.
— Ты спутал мои мысли, витязь, — шепнули алые губы и коснулись губ воина.
Крепкие руки прижали хрупкое девичье тело к каменной груди, сердца бешено колотились, а объятия не спешили разрываться.
— Я пойду за тобой, куда угодно, даже к Маре, — заявила Любава.
— Не нужно к Маре, — улыбнулся Волот, убрав чёрные кольца с фарфорового личика.
Лиловой вуалью укрылось оставляемое Хорсом небо, Дивия явила свой бледный лик, но власть у брата ещё не переняла. Дети Рода смотрели как воины тархтарских дружин складывали высокий костёр, чтобы воззвать к Творцу*. Могучее пламя обвило столбы и пыталось своими жёлто-красными языками достать до нежной кожи темнеющего неба. Поленья трещали, и сотни золотых искр рассыпались по перекопанной плоти земли. Воины и миряне стояли вокруг костра, низкий голос воеводы читал молитву Великому Отцу, высокий витязь размеренно бил в бубен, вслушиваясь в глухой звук.
— Роде Могучий! — взывал Демир — Ты есть Творец Яви, Нави и Прави, Ты сотворил с Рожаницами Род Небесный и род Земной. Славу Тебе творим, как дети Твои кровные. Славим Солнце-Тарха, который всходит над Землей-Макошью каждое утро, лучом золотым насыщает и согревает Землю Святую, и жизнь дает роду земному – детям Богов Православных*. Пусть слава стоголосая Тарху Пресветлому летит к Ирию* и полнится там любовью детей земных. Пусть прорастет зерно Твоё в душах человеческих силой Праведной, силой святой Сварожьей*, счастьем, здоровьем и летами долгими!