Лики Богов
Шрифт:
— Управилась, Умилушка? — спросил Волот.
— Сомневался что ли? — фыркнула голубоглазая, вытирая клинок об одежду трупа.
— Переживал, — поправил парень. — Как миряне?
— Ты спасла моих родителей? — оживилась Любава.
— Да, — кивнула омуженка, — в деревню их отправила, думала, и вы туда спуститесь, но смотрю, расцепиться не смогли.
— Так, мы сейчас спустимся, — не видел проблемы брат.
— Не спустимся, — возразила Умила, протягивая ему меч, — конники сюда скачут.
— Много? — нахмурился витязь, убирая клинок
— Вдвоём раскидаем, — ухмыльнулась сестра, — а вот с ней — нет. Куда ты её здесь денешь, одни камни вокруг?
— Тебе отдам, бегите, я их задержу, — предложил Волот.
— Вместе побежим, — осекла Умила и стремительно направилась к обрыву, — морем уйдём.
Парень кивнул, крепче сжал руку брюнетки и поспешил за сестрой. Любава бежала, слыша за спиной топот копыт, понимание ситуации понемногу приходило к ней.
— Как морем? — взвизгнула она.
— Ну, если об скалы не разобьёмся, то уйдём, — бросила через плечо златовласая, — плавать-то ты, надеюсь, умеешь?
— Умею, — кивнула чернявая. — А если разобьёмся?
— Ты не думай об этом, — улыбнулся Волот, — от края посильнее оттолкнись токмо.
Любава повиновалась, невзирая на сковывающий ледяной страх. Они оттолкнулись от края скалы и полетели вниз. Конники остановились, копыта выбили сотни мелких камушков, османцы загалдели, вскинули руки, развернули скакунов и стали спускаться, надеясь перехватить беглецов на берегу.
Прохладная стихия приняла молодых людей, слегла оглушив своей толщей. Головы, одна за другой показались из голубой бездны, беглецы принялись жадно глотать воздух. Златовласая закрутилась, цепляясь взглядом за берег.
— Вон там, Волот, видишь? У леса наши лагерь разбили, — затараторила она.
— Ага, вижу, — отозвался брат, — и османцы спускаются. Морем придётся до своих добираться. Надеюсь, лучников среди конников нет.
— Кажись, нет, — согласилась Умила, разгребая перед собой воду.
— Но ведь далеко очень, — сказала Любава, оценив расстояние до кромки леса.
— Выбор есть что ли? — прошипела омуженка, — Плыви, давай молча.
Плыли молча, чернявая понемногу отставала, османы в море лезть не стали, но и с берега уходить не торопились, хоть и заметили лагерь тархтар. Волот обернулся к Любаве:
— Устала?
— Сарафан плыть мешает, — пояснила девушка.
— Так сними его, — шипела Умила.
— Как я тебе на плаву разденусь? — вспылила чернявая.
— Влезай мне на спину, Любава, — предложил Волот, подумав, что в море только женской драки ему не хватало.
Девушка предложение приняла, вцепившись в широкие плечи воина. Она видела, как его спутница одарила её укоризненным взглядом, что сильно смутило синеглазую.
— Невеста твоя? — шёпотом спросила она.
— Сестра, — пояснил Волот. — Али не похожи?
— Похожи, — широко улыбнулась Любава, — чем-то.
Ответ витязя почему-то очень порадовал девушку. Было в этом воине что-то родное и непотому что он спас её, а просто сердце
— Тебе не тяжело плыть с двумя мечами на поясе и мной на спине? — любопытствовала брюнетка.
— Посильно, — ответил парень, косясь на осман. — Умила, дай мне сакс*.
— Думаешь, они к нам полезут? — нахмурилась девушка.
— Кто их знает, — сказал брат.
Любава видела как вода скрыла золотые волосы, ощутила как тонкие пальцы коснулись её ноги. Вскоре Умила вынырнула, протянула брату нож, который он зажал зубами, изогнулась, вытащила из толщи нож поменьше и тоже сомкнула на клинке зубы. Они поплыли дальше, конники спешились, но сунуться в воду не рискнули. В лагере их тоже заметили. От синих девичьих глаз не смогло укрыться то, как плечистый воин вошёл в море почти по пояс, встречая беглецов. Брюнетка была точно уверена, что Умила при его виде поплыла быстрее, словно он был её единственной надеждой. Видела, как пальцы омуженки вцепились в протянутые руки витязя, как обвили его шею, как он прижимает златовласую к себе, забирая у неё нож. Волот тоже был рад видеть этого парня. Нащупав ногами дно, он выпрямился и спрятал сакс в ножны. Любава соскользнула с его спины, но тут же её с головой скрыла волна. Крепкие руки обхватили точёную талию, подняли вверх и прижали к мускулистому торсу.
— Рано ты соскочила, — улыбнулся Волот, убирая с её лица мокрые пряди.
Незнакомец протянул им руку, которую уставший воин охотно принял и навалился на его плечо.
— Ого, а эту диву вы в морской пене отыскали? — ухмыльнулся он.
— Любава, знакомься — Баровит — друг мой лучший, — сказал Волот.
— Рада знакомству, Баровит, — улыбнулась девушка.
— И я, — кивнул воин и перевёл взгляд на златовласую. — Устала?
— Немного, — кивнула Умила, не отрывая головы от его каменной груди. — Сам-то давно вернулся? Где ты вообще был? Предупредил бы хоть.
— Вернулся недавно, с вестями, всё тебе расскажу. А предупредить мог, но ты так спала сладко, не стал тебя тревожить, — отвечал воин, а потом шепнул ей. — Не уж толь волновалась за меня, Умила?
— Ну, тебя, — фыркнула омуженка и устало ударила его ладонью по груди, вызвав тем самым лишь его улыбку.
На берегу их встретили дружинники, усатый мужчина окинул прибывших тяжёлым взором.
— У вас троих языков нет что ли? — пробасил он. — Сказать сложно было куда вас черти понесли?
— Не серчай, тять, — тяжело дыша, пролепетала Умила, — мы с братом мирян выручили.
— Спасибо вам, — пролепетала Любава.
— А ты, Баровит, тоже спасал кого? — хмурился воевода.
— Я по скалам прошёлся, — отвечал воин, не выпуская из объятий Умилу, — Видел я войско османское у стен Крыма. Пока мы тут малые отряды ловим, они город в осаду взяли.
— Что ты делать будешь?— фыркнул Демир. — Ладно, Умила переодень девку… и сама тоже. Волот, отведёшь её в деревню к родителям. Собираемся!